Джек в Австралии. Рассказы - [8]

Он ненавидел женщин! Ненавидел то чувство гадливости, которое охватывало его, когда они его осаждали. Желтые, кошачьи глаза Моники! Чернильные глаза Мери! Длинный нос Грейс! — она еще была самая сносная. И бесстыдство этой рыжей, в золотых украшениях, тетки Матильды! Он швырнул брюки в один угол, проклятую крахмальную рубашку в другой, кальсоны — в третий. Когда все было снято, он сжал кулаки, вытянул их кверху, потянулся, стал извиваться, будто желая сбросить с себя что-то еще. Потом сделал несколько гимнастических упражнений, как бы стряхивая с себя весь мир. Волосы его развевались, готовность к борьбе снова появилась в его взгляде. Он, как юный греческий атлет, бил по воздуху руками и ногами, пока не сообразил, что разорвал фуфайку. Кровь его снова текла свободно. Он разорвал ту пелену, которую другие, точно ползающие пиявки, натянули на него. Он мрачно посмотрел на дверь и еще прочнее укрепил баррикаду. Затем натянул рубашку и почувствовал: мир снова принадлежит ему.

ГЛАВА III Поездка в Вандоу

На следующий день Джек еще до рассвета отправился в Вандоу. У мистера Джорджа были на юге кое-какие дела и он решил взять мальчика с собой, на почтовых. Мистер Эллис тоже ехал домой, оставались только близнецы. Было темно и холодно, когда Джек влез на козлы рядом с кучером. Закутанный в теплое пальто, он чувствовал себя счастливейшим человеком в мире. Ибо, наконец, сбылось его постоянное желание «ехать дальше». Ему мало было дела то того, откуда он уезжал, еще менее до того — куда ехал.

Экипаж тронулся, слегка покачиваясь; когда они спускались к шоссе, виден был фосфорический блеск реки. Над их головами еще сверкали звезды, но впереди небо уже светлело. Коляска катилась по сырому песку, лошади бежали весело. Пахло влажным песком и свежим ветерком с реки.

Мысли Джека стали путаться, он задремал. Когда он снова встрепенулся, был уже день. Борода кучера, показавшаяся накануне седой, была черная. Это был человек с худым, красным лицом и необыкновенными серыми глазами, таящими в себе скрытую насмешливость.

— А я-то думал, что у вас борода седая, — сказал Джек.

— Конечно — от инея; подморозило, вот и все.

— Я не знал, что здесь подмораживает.

— Часто этого и не бывает. Не так, как в Старом Свете.

Джек заметил, что все они всегда говорят о Старом Свете с оттенком пренебрежения. Бедный Старый Свет, чем он виноват, чем он так плох!? Серые глаза кучера с веселой усмешкой быстро взглянули на Джека.

— Еще не совсем проснулись?

— Совсем!

— Надеюсь, вы приехали в качестве поселенца. Нам нужны такие молодцы, как вы. У меня пять дочерей. Они могут поспорить с вами. В Перте шесть первоклассных семей, о которых вы, вероятно, слышали, шесть в деревне, да еще наверно не меньше шести близ Фримантла и в каждой из них не менее семи дочерей!

Джек не слушал его. Перед глазами мальчика проносилась другая картина. Ему казалось, что он отвечает на заданный ему однажды вопрос: — Я — Джек Гектор Грант. — Прислуга тетки его называла «противным, непослушным». Считали его сорванцом, не доверяли ему. Его душа страдала от всего этого, но он сознавал, что тут была доля правды. Что думали о нем отец и мать? Он их не очень-то хорошо знал. «Кочующие Гранты», как их прозвала леди Белей, только изредка приезжали домой и тогда казались ему самыми разумными, прелестными людьми. Был ли он на самом деле лгуном? Справедливо ли было со стороны людей его так называть? Справедливо. Но сам он не считал себя лгуном. «Не расспрашивай, тогда тебя не будут обманывать», — так говорила его няня, и он охотно ответил бы то же самое своим ненавистным теткам. «Скажи, что ты об этом сожалеешь!» Разве его не принуждали лгать, требуя того, чего он не чувствовал. Тетки казались ему лгуньями, достойными презрения, он же был всего-навсего просто лгуном. Он лгал только затем, чтобы они не знали, что он делает, даже если то, что он делал, было хорошо. В наказание они выгоняли его из сада в поле, через решетку просовывали бутерброды и он удирал, наслаждаясь тишиной, мечтая пробраться в парк соседнего имения. Однажды один из лакеев поймал его и привел к владетельнице замка, гулявшей в саду.

— Кто ты, мальчуган?

— Я — Джек Гектор Грант… — Молчание… — А ты кто?

— Я — леди Белей.

Они с вниманием оглядывали друг друга.

— Зачем ты путешествуешь в моем саду?

— Я не путешествовал, я гулял.

— Вот как! Тогда давай вместе гулять. Хочешь?

Она взяла его за руку и повела по дорожке. Мальчик не был убежден, что не попал в плен. Но рука у леди была нежная и она сама казалась тихой и грустной. Она вошла с ним в открытую стеклянную дверь. Он с тревогой стал осматриваться в гостиной, потом взглянул на тихую даму.

— Где ты появилась на свет? — спросил он.

— Зачем тебе это, смешной ты мальчуган? В этом доме я и появилась на свет!

— А моя мать нет. Она появилась на свет в Австралии, а мой отец в Индии, а про себя я не помню.

Лакей принес чай. Ребенок уселся на скамеечку. Казалось, дама и не заметила чай, а ведь принесли еще какой-то темный торт.

— Моя мама говорила, что я никогда не должен просить торта. Но если кто-нибудь мне предложит его, то я не должен отвечать: нет, спасибо.