Джек Ричер, или Заставь меня - [27]

– Попробуйте Материнский Приют.

– А что это такое?

– Название города. Два слова. Как будто ваша мама садится в кресло. Обе буквы заглавные.

– И почему город так называется?

– Понятия не имею, – ответил Ричер.

Они услышали стук клавишей, довольно громкий в микрофоне. Видимо, Уэствуд просматривал свою базу. По теме.

– Ничего, – сообщил он наконец.

– Уверены?

– Название довольно необычное.

Джек молчал.

– Послушайте, я не говорю, что клиент вашего парня мне не звонил, – продолжал Уэствуд. – Скорее всего, как раз звонил. Мы все знаем подобных людей. Просто как я пойму, что это именно он?

Они выехали из тупика на улице Кивера и из района, где он жил, миновали магазин распродаж и направились к выезду на автостраду. Если свернуть налево, через пять часов будет Материнский Приют; направо – через десять они окажутся в центре Оклахома-Сити, с ресторанами, где подавали самые разные мясные блюда, имелись кафе-гриль и приличные отели.

– Нет, мы должны вернуться, – возразила Чан.

Глава 18

Вместо ресторана или гриля они ели в холодной флуоресцентной тишине в забегаловке третьеразрядной национальной сети на заправке. Ричер получил чизбургер в бумажной обертке и кофе в одноразовом стакане, Чан – салат в белом пластиковом контейнере размером с баскетбольный мяч и с прозрачной крышкой. Она была напряжена и, возможно, устала после стольких часов за рулем, но Ричеру нравилось находиться с ней рядом. Мишель убрала волосы за уши и набросилась на свой салат так, будто впереди ее ждало не слишком приятное приключение, с широко раскрытыми глазами и мимолетными улыбками шести разных видов – от грустной и робкой до любопытной и приправленной предвкушением. Ричер взял свой чизбургер и попытался откусить кусок.

– Спасибо, что помогаешь мне, – сказала Чан.

– Пожалуйста, – ответил он.

– Нам необходимо подумать о более долговременной договоренности.

– Правда?

– Мы не должны становиться командой, даже если я намерена прекратить действовать в одиночку.

– Тебе следует позвонить в «девять-один-один».

– Это будет заявление о пропаже человека, на данный момент больше у нас ничего нет. Два дня назад пропал одинокий взрослый мужчина, деятельность которого предполагает разъезды по всей стране, причем иногда ему приходится бросать остальные дела и куда-то мчаться по срочному делу. Они не станут ничего делать. Да и нам нечего им предъявить, чтобы убедить начать действовать.

– Дверь его дома.

– Она в целости и сохранности. Незапертая дверь говорит о рассеянности хозяина, а не о злом умысле.

– Значит, ты хочешь меня нанять? И как ты это проделаешь?

– Я просто хочу, чтобы ты рассказал мне, что собираешься делать.

Ричер не ответил.

– Ты можешь вернуться в Оклахома-Сити прямо отсюда, я не обижусь, – сказала Чан.

– Я собирался в Чикаго. До того, как похолодает.

– Ответ тот же. Ты доберешься до Оклахома-Сити, а там сядешь на поезд, тот же, с которого сошел в Материнском Приюте. Уверена, что больше ничто не помешает твоим планам.

Ричер продолжал молчать. Ему уже начали нравиться ее туфли со шнуровкой, практичные и одновременно очень славные, старые мягкие джинсы с низкой посадкой, черная футболка, не облегающая, но и не свободная, а еще то, как она смотрела ему в глаза.

– Я поеду с тобой, – сказал он наконец, – но только, если ты хочешь. Это твое дело, не мое.

– Мне неловко тебя просить.

– Ты и не просишь, я предлагаю помощь.

– Я не могу тебе заплатить.

– У меня есть все, что мне нужно.

– И что же конкретно?

– Несколько баксов в кармане и четыре стороны света.

– Я хочу понять причину.

– Какую?

– Почему ты решил мне помочь.

– Я считаю, что люди должны помогать друг другу.

– Это дело может оказаться паршивым.

– Уверен, что мы оба видели ситуации и похуже.

Мишель помолчала мгновение.

– Последний шанс, – сказала она.

– Я еду с тобой.

* * *

Когда они съехали с автострады, уже стемнело. Сельская дорога уходила в огромное открытое и пустое пространство, темное у них за спиной и освещенное фарами впереди. Маленький «Форд» под тихое урчание мотора катил по дороге, обрамленной полями пшеницы, время от времени подпрыгивая на выбоинах в старом асфальте. На небе среди легких облаков появилась молодая луна и сверкали далекие звезды.

Определить, когда они миновали место, где оставили Мойнаханов, Джек и Мишель не смогли, потому что одна миля ничем не отличалась от другой. Но тускло-красного пикапа нигде не было видно – ни на самой дороге, ни на левых-правых-левых-правых поворотах, ведущих мимо полей в Материнский Приют, который они увидели через милю, едва различимый и призрачный в ночной темноте, лишь элеваторы выступали на фоне плоского пейзажа. Они въехали по старой дороге в самой широкой части города, оставили позади шесть невысоких домов, свернули на площади и покатили в сторону мотеля. В окне офиса горел свет.

– Пришла пора повеселиться, – сказала Чан.

Она припарковалась под окнами своего номера и выключила двигатель. Несколько мгновений помедлили в наступившей тишине и выбрались наружу. Засунув руки в карманы, где лежали трофейные пистолеты, они стояли возле машины в тусклом желтом свете лампочек, закрепленных над каждой дверью и слегка разгонявших ночной мрак. Все до одной работали.