Джек Ричер, или Без второго имени - [93]

– Время от времени, – ответил он.

– Ну так спаси мою.

Он не ответил.

– С чего все началось?

– Уже поздно, – сказал он. – Неужели тебе не нужно домой?

– А тебе?

Он не ответил.

– С чего все началось?

Он вздохнул, набрал в грудь побольше воздуха и сказал, что все началось так, как подобные вещи всегда начинаются. Иными словами, что обычно они вообще не начинаются. Он сказал, что в большинстве мест, в которые он попадал, все проходило тихо и мирно. И там ничего не случалось, сказал он.

Я спросила у него, что он имеет в виду.

Большие города, маленькие города, ответил он, где все занимались своими делами и никто не обращал на него внимания. Он ел и спал, принимал душ и менял одежду и видел то, что видел. Иногда ему везло и удавалось с кем-то поговорить. Порой кто-то составлял ему компанию на ночь. Но по большей части ничего не происходило. Он сказал, что ведет тихую жизнь. Сказал, что целые месяцы разделяют дни, которые следовало бы забыть.

Но если что-то происходило, начиналось это с людей. Обычно в барах, кафе или ресторанах. Местах, где люди едят и пьют, где подразумевается рождение некоей общности; процесс поглощения пищи и выпивки развязывает языки, позволяя им общаться друг с другом.

Потому что никто ничего не говорит. Вместо этого люди смотрят. Но дело в том, как они смотрят. Точнее, как не смотрят. Там может оказаться парень, от которого все отводят глаза. Возможно, он сидит один за стойкой бара или обедает в одиночестве в кабинке или за столиком в ресторане. Частично люди его избегают, но, как правило, просто боятся. Скандалист или драчун. Непопулярный и прекрасно об этом знающий. Ему известно, что люди рядом с ним стараются вести себя тихо; он видит, что они опасаются на него смотреть, и ему это нравится. Он любит чувствовать власть.

– Так вот как это началось? – спросила я. – Вчера?

Он кивнул. У стойки бара сидел парень. Ричер там никогда не бывал и не был частью сообщества. Он в первый раз оказался в этом городе. Весь день ехал на автобусе, вышел на автовокзале в двух кварталах от Первой улицы. Немного прошелся и увидел бар. Все просто. Рядом с автовокзалом других развлечений в городе не было. Он вошел и сел, решив, что к нему подойдет официантка. Он не хотел сидеть у стойки. Не хотел оказаться лицом к лицу с барменом. И не хотел заводить остроумный, ни к чему не обязывающий разговор.

– Подожди минутку, – сказала я. – Ты приехал на «Грейхаунде»?[22]

Ричер кивнул. Он уже говорил мне об этом. И я увидела такое же выражение на его лице, как на фотографии в паспорте. Терпеливое до определенной степени, но ему хотелось, чтобы мир не отставал от него.

– А откуда ты приехал? – спросила я.

– Разве это имеет значение? – поинтересовался он.

– Зачем ты сюда приехал?

– Должен же я где-то находиться. И я подумал, что это место ничуть не хуже любого другого.

– Для чего?

– Чтобы провести тут день или два. Может быть, час или два.

– Из твоего досье следует, что у тебя нет постоянного места жительства.

– В таком случае в досье все правильно. А это радует, я полагаю. С твоей точки зрения.

– Что произошло в баре?

Он снова вздохнул и продолжал свой откровенный рассказ. Моя формула допроса работала. Или болеутоляющий коктейль действовал как сыворотка правды. Он сказал, что в баре было много народу, но ему удалось найти место спиной к стене, чтобы видеть весь зал и оба выхода. Старая привычка. Военным полицейским приходится часто работать в барах. К нему подошла официантка и взяла заказ. Он попросил кофе, но согласился на пиво. «Роллинг Рок» в бутылке. Он не особенно разбирался в пиве и взял то, что у них имелось.

Потом он стал наблюдать за сидевшим у стойки мужчиной, могучим высоким парнем со смуглым живым лицом и самодовольным видом хозяина. И все в баре отводили глаза. Ричер всегда придерживался предельно простых взглядов: надейся на лучшее, но готовься к худшему.

В худшем случае парень окажется не таким и плохим. Он встанет, и сразу вокруг него образуется ярд свободного пространства. Возникнет легкий шум. Скандалисты обычно существуют исключительно на репутации, и чем она хуже, тем меньше у них практики и требуется что-то делать. Потому что другие всегда отступают. Вот почему умение драться у такого скандалиста обычно не на высоком уровне. Простейшего обмана с сигаретой бывает достаточно. Пришло еще из тех времен, когда все курили. Рот у парня приоткрывается, чтобы сделать очередную затяжку, надменная и хорошо рассчитанная маленькая пауза, и тут вовремя нанесенный апперкот в челюсть приводит к тому, что его зубы смыкаются, возможно, он даже прикусывает язык. На этом игра обычно заканчивается, а если нет, то удар сбоку по шее решает вопрос, как если б ты забил железнодорожный костыль костяшками пальцев. Никаких проблем.

Вот только теперь никто не курит – во всяком случае, в помещениях, – так что приходится окорачивать скандалистов во время разговора, что тоже неплохо, поскольку говорят все. А задиры – особенно. Они очень много говорят. Самого разного рода угрозы и насмешки, а еще на что ты смотришь?

Но надейся на лучшее.

Ричер выпил несколько глотков водянистой пены из бутылки с длинным горлышком и стал ждать. Официантка воспользовалась небольшим затишьем и подошла, чтобы спросить, не нужно ли ему чего-нибудь еще, но на самом деле ей хотелось немного поболтать. Ричеру она сразу понравилась. Возможно, это чувство было взаимным. Она вела себя профессионально. Около сорока лет. Не девушка из колледжа, которая собирается в будущем заняться чем-то другим. Она также отводила взгляд от парня за стойкой. Его обслуживал бармен, и Ричер сразу понял, что официантку это вполне устраивало.