Джек Ричер, или 61 час - [32]

Мимо него на север и на юг проезжали машины с включенными фарами и работающими дворниками, не слишком много, однако Ричеру приходилось брести по обочине, подальше от колеи, оставленной колесами, – там было бы идти заметно легче. Он догадался, что шоссе под снегом достаточно широкое, но сейчас использовались лишь две полосы, ближе к центру – четыре параллельные колеи. Каждый следующий водитель принимал решение, что не стоит съезжать в сторону. Постепенно колеи становились все более глубокими, а их боковые стенки росли вверх. Снег был сухим и твердым. На дне колеи оставались решетчатые отпечатки шин, местами чистые, местами коричневые и жирные.

Ричер миновал ресторан. Ленч был в самом разгаре. Окна запотели. Ричер побрел дальше. Через четыреста ярдов он заметил припаркованную полицейскую машину. Она съехала с южной колеи, пробила ее стенки и оставила два следа поменьше – новая железнодорожная ветка. Теперь автомобиль стоял параллельно основной дороге, полностью блокируя соседнюю улицу. Двигатель был выключен, маячок на крыше продолжал поворачиваться. Голова сидящего на переднем сиденье полицейского не двигалась. Он смотрел прямо через ветровое стекло, но Ричер не заметил в его взгляде ни сосредоточенности, ни энтузиазма. Ричер обошел автомобиль по дуге и приблизился к нему слева – чтобы водитель его увидел. Он не хотел его испугать.

Полицейский спустил стекло.

– Вы Ричер? – спросил он.

Джек лишь кивнул – у него слишком замерзло лицо для связной речи. На бейджике Ричер прочитал фамилию полицейского – Монтгомери. Небритое лицо, лишний вес, возраст – под тридцать. В армии ему моментально надрали бы задницу.

– Дом Солтер находится впереди и слева. Его невозможно пропустить, – сказал полицейский.

Ричер двинулся дальше. На боковой улице не было глубокой колеи. Только два одиноких следа – здесь проехала машина, сначала в одну сторону, потом в другую. Следы уже почти полностью занесло снегом. Смена патрулей, несколько часов назад. Ночные дежурные вернулись домой, заступили дневные. Они проехали чуть дальше перед тем, как развернуться, и автомобиль слегка занесло.

Улица плавно поворачивала, на обеих сторонах стояли большие старые особняки на больших плоских участках. Дома показались Ричеру викторианскими. Возможно, им исполнилось сто лет. Когда-то их обитатели процветали, у большинства дела и сейчас шли хорошо. Очевидно, дома появились во время предыдущего бума и на столетие опередили поток федеральных долларов на строительство тюрьмы. Сейчас многие архитектурные детали скрывал снег, но они производили впечатление надежности и основательности имбирной коврижки. Петерсон назвал Джанет Солтер бабушкой из сказок, и Ричер ожидал увидеть маленький домик с льняными занавесками. В особенности если учесть, что бабушка из сказок работала учительницей и библиотекарем. Возможно, Джанет Солтер – героиня совсем других сказок. Ричеру хотелось с ней познакомиться. Он не знал ни одну из собственных бабушек. Ему довелось видеть свои детские фотографии – женщина с суровым лицом держит его на коленях. Мать его отца, так ему сказали. Мать его матери умерла, когда ему было четыре года, она так и не успела его увидеть.

Он заметил машину второго полицейского. Габаритные огни не горели. Автомобиль был развернут в сторону Ричера. Сидящий внутри полицейский внимательно смотрел на него. Ричер с трудом продвигался вперед. Он остановился в десяти футах от патрульной машины, полицейский распахнул дверцу, выбрался наружу и подошел к Ричеру. Его ботинки разбрасывали снег.

– Вы Ричер? – спросил он.

Тот кивнул.

– Я должен вас обыскать.

– По чьему приказу?

– Заместителя начальника полиции.

– И что вы должны искать?

– Оружие.

– Ей больше семидесяти лет. Мне бы не потребовалось оружие.

– Верно. Но оно очень пригодилось бы вам, чтобы пройти мимо охраняющих дом офицеров.

Перед Ричером стоял мужчина среднего возраста. Невысокий, мускулистый и компетентный. Управление состоит из двух половинок, одна хорошая, другая плохая. Новый человек занял пост в конце улицы, опытный – возле дома. Ричер расставил ноги пошире, расстегнул молнию на куртке и развел руки в стороны. Холодный воздух тут же ринулся под куртку. Полицейский быстро его ощупал и с двух сторон проверил карманы куртки.

– Идите, вас ждут, – сказал он.

Подъездная дорожка оказалась длинной, а дом – красивым. Его вполне могли перенести из Чарльстона или Сан-Франциско. Множество мелких украшений. Широкое крыльцо, где могло стоять кресло-качалка; дюжина окон, чешуйчатая облицовка, башенки, витражей даже больше, чем в церкви. Ричер поднялся по ступенькам крыльца и принялся стряхивать снег с ботинок. Деревянную входную дверь украшала резьба. Сбоку свисал шнурок колокольчика с прикрепленным на конце грузиком, сам шнурок уходил внутрь дома сквозь маленький бронзовый глазок. Вероятно, его заказали по почте в «Сирс Роубак»[5] столетие назад и доставили в фургоне в деревянной коробке, упакованной в солому. А устанавливал колокольчик мужчина, чьи руки привыкли к колесам повозок и лошадиным копытам.

Ричер потянул за шнурок. Через секунду где-то в глубине дома послышался мелодичный звон. Еще через секунду дверь открыла женщина-полицейский. Миниатюрная, смуглая и молодая, в полной форме, с пистолетом в кобуре. Однако кобура была расстегнута, а женщина напоминала сжатую пружину. Полицейские офицеры в доме, сказал Петерсон, лучшие из всех, что у нас есть, их не менее четырех человек. Двое спят, двое бодрствуют.