Джек Ричер: Цена ее жизни - [147]

Ричер вспомнил слова Боркена: «Изучая систему, учишься ее ненавидеть». Наконец он кивнул и, включив микрофон, обратился к пилоту:

– Итак, в дорогу. Прямо на юг.

Рев усилился, и «найт хок» тяжело оторвался от земли. Развернувшись в воздухе, поднялся над скалами. Скользнул на юг, опустил нос и увеличил скорость. Шум покинул кабину и, превратившись в низкий гул, сосредоточился где-то в районе двигателей. Внизу быстро пролетала земля. Горные пики сместились назад, мимо проплыл плац, заполненный крошечными фигурками людей. Строй нарушился, и маленькие человечки разбредались во все стороны, скрываясь под зеленым пологом леса. Затем внизу промелькнула узкая полоска стрельбища, потом просторная каменистая проплешина Бастиона. Вертолет быстро набрал высоту, и земля стремительно ушла вниз, так что белое здание суда показалось крохотным кукольным домиком. Затем внизу осталось ущелье, взорванный мост, и вертолет полетел на юг над бесконечными лесами.

Похлопав пилота по плечу, Ричер сказал в микрофон:

– Какая у нас скорость?

– Сто шестьдесят.

– Курс?

– Строго на юг.

Ричер закрыл глаза, производя расчеты в уме. Он словно снова вернулся в начальную школу. Машина А находится в двухстах милях впереди и движется со скоростью пятьдесят миль в час. Вертолет Б летит следом со скоростью сто шестьдесят миль в час. Через какое время он ее догонит? С арифметикой у Ричера в начальной школе было все в порядке. Как и с драками на переменах. Однако в отличие от искусства драк арифметика с годами стерлась из памяти. Ричер не сомневался, что для таких задач должна существовать общая формула. С иксами и игреками, на всю страницу. Что-то равно чему-то. Но если формула и существовала, Ричер давным-давно ее забыл. Поэтому ему пришлось идти к ответу методом проб и ошибок. Через час Стиви будет в двухстах пятидесяти милях от дома. «Найт хок» пролетит сто шестьдесят миль. То есть будет по-прежнему отставать. Еще через час Стиви будет в трехстах милях, а «найт хок» – в трехстах двадцати. Перебор. Следовательно, вертолет настигнет фургон где-то на исходе второго часа. Если он летит в нужном направлении.

Далеко впереди показалось озеро Флатхед. Внизу простиралась холмистая местность, изрезанная петляющими дорогами. Ричер нажал кнопку микрофона:

– Курс по-прежнему на юг?

– Строго на юг, – подтвердил пилот.

– Скорость по-прежнему сто шестьдесят?

– Ровно сто шестьдесят.

– Отлично, так держать. Мы должны настигнуть фургон где-то через час пятьдесят минут.

– Так куда же направляется Стиви? – не выдержав, спросил Уэбстер.

– В Сан-Франциско, – ответил Ричер.

– Почему? – спросил Макграт.

– Или в Миннеаполис, – продолжил Ричер. – Но я все же склоняюсь в пользу Сан-Франциско. Сами подумайте: остальные возможные варианты – это Бостон, Нью-Йорк, Филадельфия, Кливленд, Ричмонд, штат Виргиния, Атланта, Чикаго, Сент-Луис и Канзас-Сити, штат Миссури, или еще Даллас, штат Техас.

Макграт недоуменно пожал плечами. Уэбстер растерянно нахмурился. Джонсон вопросительно посмотрел на адъютанта. Лицо Гарбера оставалось непроницаемым. Одна только Холли улыбнулась. Улыбнулась и подмигнула Ричеру. Тот подмигнул в ответ. «Найт хок» с ревом пронесся на юг над Миссулой со скоростью сто шестьдесят миль в час.

* * *

– Господи, сегодня же четвертое июля, – внезапно спохватился Уэбстер.

– Можете не напоминать об этом, – согласился Ричер. – День независимости, во всех общественных местах толпы народа. Люди выходят на улицу всеми семьями, с детьми.

Уэбстер мрачно кивнул:

– Ну хорошо, Сан-Франциско, но где именно?

– Я точно не знаю.

– К северу от рынка, – вмешалась Холли. – На площади Эмбаркадеро. Вот где, шеф. Я однажды была там четвертого июля. В полдень пышный парад, вечером красочный фейерверк над заливом. В течение всего дня там огромные толпы народа.

– Четвертого июля огромные толпы повсюду, – возразил Уэбстер. – Ребята, надеюсь, ваша догадка верна.

Макграт поднял голову. По его покрытому синяками и ссадинами лицу медленно расплылась улыбка.

– Верна, – уверенно заявил он. – Это Сан-Франциско, можно не сомневаться. Не Миннеаполис и не какое-либо другое место.

Ричер подмигнул ему. Макграт тоже добрался до истины.

– Не хотите мне объяснить? – спросил Уэбстер.

– Сами догадайтесь, – не переставая улыбаться, ответил Макграт. – Вы же директор ФБР, черт побери.

– Потому что до Сан-Франциско ближе всего?

Макграт кивнул:

– И в прямом, и в переносном смысле.

– Какой еще переносный смысл? – спросил Уэбстер. – О чем это вы?

Ему никто не ответил. Военные молчали. Холли и Макграт смотрели в иллюминатор на землю, проплывающую в двух тысячах футов внизу. Ричер, вытянув шею, смотрел вперед через плексиглас пилотской кабины.

– Где мы находимся?

Пилот ткнул пальцем в сторону бетонной полосы внизу:

– Федеральное шоссе номер девяносто три. Покидает территорию Монтаны и входит в Айдахо. По-прежнему идет строго на юг.

– Замечательно, – сказал Ричер. – Летите вдоль шоссе. Это ведь единственная дорога на юг, так? Мы настигнем фургон где-то перед Невадой.

* * *

На исходе второго часа Ричера охватило беспокойство. Даже тревога. Он лихорадочно перепроверил свои нехитрые арифметические прикидки. А что, если Стиви держит скорость свыше пятидесяти миль в час? Он водит машину быстро. Быстрее, чем Питер Белл. Быть может, Стиви гонит под шестьдесят. Где он должен оказаться в этом случае? В трехстах шестидесяти милях. Тогда вертолет догонит его только через два часа пятнадцать минут. А если Стиви выжимает все семьдесят? Может ли «эконолайн» держать семьдесят миль в час час за часом, с тонной в кузове? Это не исключено. Очень даже возможно. В этом случае Стиви отъехал от дома на четыреста двадцать миль. Вертолету потребуется лететь два часа сорок минут, прежде чем он догонит фургон. Таковы временны́е рамки. Между одним часом пятьюдесятью минутами и двумя часами сорока минутами, между Монтаной и Невадой. Целых пятьдесят минут нарастающей паники. Больше ста миль бетонной ленты, прежде чем можно будет с уверенностью сказать, что он ошибся и надо как можно быстрее разворачиваться на северо-восток, в сторону Миннесоты.