Джек-потрошитель с Крещатика - [165]
А Маша Ковалева опустила голову вниз и посмотрела на свои ноги в черных кроссовках — тезис Чуб заставил ее задуматься.
Кроссовки с аккуратной черной шнуровкой, казалось, наморщили лбы, силясь дать своей хозяйке достойный совет.
Худенький-парень акробат вдруг выкинул штуку — высоко подпрыгнул и снова опустился на канат. Готы, экскурсанты и Землепотрясная Даша искренне зааплодировали, Маша нервно встрепенулась, так и не успев додумать тревожную думу…
А Катин телефон, который Чуб на всякий случай прихватила с собой, снова запел:
И на экране обозначился «Бам».
— Здравствуйте, Виктор Арнольдович, это снова я! — приняла вызов Даша. — Нет, Кате пока не лучше… Нет, не переживайте, Базов вас не убьет. Он не берет трубку, потому что он мертв. Да… и он тоже. Да не падайте в обморок… спокойно! У нас все под контролем. А что у вас? Подождите немного.
Чуб поманила Машу в нижнюю часть амфитеатра, на первый ряд к полуразвалившейся сцене — достала на ходу из кармана наушники и протянула одну из «затычек» подруге.
— Говорите, внимательно слушаем.
— Катерина Михайловна рассказывала вам о трех покупателях картины? — услышала Маша дрожащий голос Арнольдовича.
— Рассказывала. Два из них умерли… теперь уже три, — закивала Чуб.
— Они не умерли… — просипел антиквар и, судя по голосу, он и впрямь пребывал в полуобморочном состоянии.
— Они ожили?
— Хуже…
— Привидения? Зомби? Вампиры? Говорите, не парьтесь, я вообще все пойму. И не буду считать вас сумасшедшим.
— Вы в этом уверены? — жалобно спросил он.
Виктор Арнольдович тяжело задышал в трубку. Он никак не мог привести в норму свое дыхание, и Даша вежливо дала ему время побороть замаячивший на горизонте инфаркт.
— Жена первого из покупателей только что была у меня в салоне, — отдышавшись, наконец-то вымолвил он. — Ее интересовал возможный подарок для начальника, она пришла от их коллектива покупать ему… впрочем, неважно. Я не знаю, как объяснить это, но… Я сказал ей: «Примите еще раз мои соболезнования». А она мне: «С чем?» Я: «Со смертью мужа». А она мне: «Какого еще мужа? Я никогда не была замужем… Я впервые слышу о таком человеке». И, смеясь, показала мне паспорт… Без штампа о браке!
— Продолжайте, — сказала Чуб.
И она, и Маша Ковалева догадывались, что услышат сейчас.
— Неделю назад, возвращая мне картину, требуя деньги обратно, она показала мне тот же самый паспорт. Со штампом о браке с Сергеем Каулиным… И она тоже была Ольгой Каулиной А теперь она Ольга Приходько. Штампа нет. Брака нет. И не было. И похорон не было тоже. Он не умирал. Он словно исчез. Провалился в Лету! Его точно и не было вовсе. Никогда!
— Гранд-пипец, — задумчиво подвела итог Даша Чуб.
Маше понадобилось время, чтобы переварить эту новость и вновь посоветоваться взглядом со своими кроссовками.
Даша несколько раз озадаченно почесала пухлый нос.
Акробаты ушли.
Экскурсия из 20 человек успела заглянуть во внутренние галереи Зеленого театра. Теперь они выходили по одному, посмеивались и считали друг друга — все ли вышли наружу, никто ли из них не провалился там в тартарары.
— Зайдем и мы вовнутрь, что ли? — предложила Даша. — В пещеры?
— Почему ты называешь их пещерами? Это скорее ходы…
— Просто привычка. Чего ты вдруг разбурчалась?
Маша насупилась и зачем-то потуже затянула узел на шнурке своего правого кроссовка. Чуб заранее опробовала фонарик в мобильном.
Они поднялись по серым ступеням и нырнули в одну из нарядных кованых стрельчатых дверей.
Их встретил не слишком длинный и уже замусоренный пластиком, бумагой, обертками коридор с изысканным сводчатым потолком. Слева стену разрезала череда небольших узких и зарешеченных окошек-бойниц. Справа в кирпичной стене, почти сразу у входа начинался подземный ход — широкий полукруг уходил в неизвестность. Лаз был засыпан, но кто-то уже начал его раскопки, — здесь же под ногами лежали пластиковые мешки с песком. Чуть дальше виднелась и еще одна ниша с дырой в неизвестные глубины.
Пол коридора был ямой, перечерченной гниловатыми досками — некоторые из них уже проломились, и с риском сломать себе ноги, Даша и Маша, помогая друг другу, перепрыгнули несколько дыр.
Последний прыжок перенес их в небольшой темный зал с высокими стенами из потемневшего кирпича. Свет из бойниц почти не проникал сюда. Чуб включила фонарик в телефоне и резко отпрянула — прямо под ногами была еще одна дырка в подполье, в которую она чуть не провалилась во тьме.
Отшатнувшись, она уронила телефон, стало темно, и тут в темноте и неизвестности, согласно всем канонам ужастиков «зеленки», ее схватили сзади две черных руки.
Сердце Чуб предательски юркнуло в пятки.
— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!! — заорала она, вырываясь.
— А-а-а-а-а-а-а-а… — эхом покороче отозвалась Ковалева.
— Девушки, вы поорать сюда пришли?
Зал Зеленого театра осветил свет большого и сильного фонаря. Фонарь держал бородатый массивный мужчина лет 35–40, появившийся, видимо, с противоположной стороны коридора. Именно на него Даша и наткнулась во мраке, спасаясь от черной дыры.
— Черт, вы меня перепугали до смерти, — возмутилась Чуб, поднимая свой телефон и на всякий случай отступая к стене.
