Джек Мэггс - [6]

— Спиной к спине, — скомандовала миссис Хавстерс.

Новичок не сразу понял, чего от него хочет эта маленькая женщина, но это понял дикий человек с потемневшим лицом. Послушно, что никак не сочеталось с его разъяренным видом, он повернулся ко всем спиной и замер.

— Спиной к спине, — повторила миссис Хавстерс. — Спиной к спине, если позволите, мистер Мэггс.

Теперь ему понадобилось всего лишь мгновение, чтобы понять ее, и он уже представил себе, что ему предстоит сделать: он должен помериться ростом с Констеблом.

Когда этот унизительный приказ был выполнен, это доставило миссис Хавстерс поистине огромное удовлетворение.

— О силы небесные! — воскликнула она, оглядывая их. — Господи, просто не верится!

Ее круглое гладенькое лицо растянулось в улыбке, показавшей, возможно впервые, удивительно ровную нитку нижних зубов.

Джек слышал за своей спиной недовольное фырканье Констебла.

— Очень хорошо, — сказала миссис Хавстерс. — Очень хорошо. Мистер Спинкс будет доволен, и наш хозяин тоже. — Она взяла перо и, окунув его в чернильницу, написала несколько строк. Тщательно промокнув записку, она вложила ее в длинный из тонкой бумаги конверт с тщанием и по всем правилам, как будто это было приглашение на бал, а затем велела новичку вручить этот конверт мистеру Спинксу, дворецкому, и напомнить этому джентльмену о том, что новый слуга должен быть «одет и обут» для предстоящего сегодня ужина.

Джек Мэггс спустился в кухню по узкой маленькой лестнице, осознавая, что принят на работу без всякой необходимости изготовить себе поддельные рекомендации. А о том, что произошло потом между миссис Хавстерс и мистером Констеблом, когда он покинул их, он мог судить лишь по услышанным первым словам, с которых начался их разговор.

— Хватит, Эдвард. Другого такого случая у нас не будет.

Затем послышались рыдания мистера Констебла.

Глава 4

В этот вечер мисс Мотт должна была приготовить ужин на семь персон. При хозяине, мистере Остине, это было сущим пустяком. Тогда на каждый ужин подавалось десять блюд: фазаны, молодая дичь, три разных пудинга на выбор. Но мистер Бакл, хотя он и был добр к прислуге, совершенно не сознавал своих социальных обязательств. Он был холостяком, очень замкнутым и чаще всего довольствовался всего лишь кусочком сыра и каким-нибудь пирожным к чаю. Он прятался наверху в своем «убежище» с книгами, стаканом портера и чеширским сыром, а занимается ли своим делом экономка, спит или бодрствует дворецкий, он предпочитал не спрашивать и не знать, лишь бы эта дерзкая маленькая горничная обслуживала его.

Сегодня наконец было великое событие, и следы никудышнего ведения хозяйства были налицо: пьяный дворецкий, всего один лакей и тот, свихнувшийся от горя, одна ничему не обученная горничная на кухне, которая обрезает жир с почек так медленно, что кухарка не в силах даже смотреть на это.

Мисс Мотт трудилась над яблочным пирогом, прося Господа подбодрить горничную, заставить миссис Хавстерс избавиться от дворецкого, ее скучного хозяина, и нанять, наконец, еще одного лакея. Когда Джек Мэггс вернулся в кухню, она даже не подняла головы, однако она умела, как это бывает у невысоких и застенчивых людей, опустив очи долу, видеть все.

Когда же она не увидела заветного конверта (предмет ее любопытства лежал во внутреннем кармане камзола Джека), она предположила самое худшее, что было ее постоянной ошибкой. От этого маленькая женщина вдруг задрожала, как дрожат собаки от блох, когда не могут почесаться.

Мисс Мотт была худа и жилиста и дрожь свою скрыть не смогла. А дрожь пробежала по спине и растворилась где-то под белой наколкой, а затем, когда казалось, что она прекратилась, вдруг появилась с другой стороны и, наконец, застыла в гримасе рта.

— Я пропала, — вздохнула Пегги Мотт, сказав это никому, кто мог бы или хотел услышать ее.

Она дала пришедшему гостю кусок слоеного пирога и налила чаю.

Джек Мэггс, положив в чашку четыре ложки сахара, помешал чай и стал пить его. Казалось, его глаза были закрыты, но он не переставал незаметно присматриваться к своему новому дому. Он следил за взволнованным маленьким лицом кухарки, которая беспрерывно, то посасывала, то выпячивала, а потом и поджимала губы. Она была похожа на печальную и огорченную птицу, и он гадал, какая клетка сделала ее такой.

А тем временем Мерси Ларкин наблюдала за Джеком Мэггсом. Она не подозревала, что перед нею устрица, рождающая жемчужину, как и не догадывалась, какая растерянность и озабоченность скрывалась в этой раковине. Действительно, манеры Джека Мэггса за столом почти не выдавали человека, не привыкшего есть за столом. Он сидел вполне удобно, широко расставив ноги, спокойно держа руки на животе. Он зевнул.

— Очень хорошо, — произнес он, ни к кому не обращаясь. Его подбородок опустился на грудь, глаза на мгновение закрылись. Мгновение затянулось.

— Кухарка! — промолвила горничная. Но увидев, что мисс Мотт не реагирует, предупреждающе сказала: — Посмотрите, ш-шш.

— Что тебе, Мерси? — наконец спросила Пегги Мотт, уже сама смотревшая в ту сторону, куда кивком указала девушка.

— Тише. Он спит.

— Эти кролики мало весили, — нервно сказала мисс Мотт. — Явно недостаточно.