Джек из Ньюбери - [32]

- А почему же, спрошу я вас, - сказала кума. - Тут нет ничего, отчего бы надо стыдиться и краснеть. Я думаю, ваш муж достаточно богат. Поверьте мне, эти наряды к вам очень пойдут.

- Увы, - сказала мистрис Уинчкомб, - я не привыкла к. роскоши. Я <не знала бы, как мне себя держать. Да и к тому же мне как брюнетке шапочка эта не пойдет.

- Нет, - сказала кума, - это клевета. Будь я проклята, если хочу вам польстить, но вы очень хорошенькая и очаровательная женщина. Нет лучше вас в Ньюбери. Не бойтесь же показаться в шапочке. Честное слово, хотя я и стара и в морщинах, но, наверное, хорошо бы выглядела в этакой шапочке! Я бы чувствовала себя в ней так же хорошо, как и всякая другая. И мне нечему было бы поучиться ни у какой другой женщины. Ведь в свое время я была очень мила и видала многие моды. Не бойтесь же, моя милая, ваше смирение и ваша красота заслуживают французской шапочки, будьте совершенно спокойны. Сначала, может быть, и будут к вам приглядываться, но не смущайтесь; пусть лучше поражаются вашему богатству, чем сожалеют о вашей нищете. После того как вас увидят раза два в ваших нарядах, никто уже больше не будет удивляться: всякое новшество сначала поражает, но как только оно немного распространится, к нему привыкают.

- Это правда, кума, - сказала она, - очень глупо быть такой застенчивой. Нет никакого стыда пользоваться дарами господа, если это нам выгодно. Мой муж по праву мог бы считать меня недостойной его подарков, если бы я отказалась их носить. Не мне это говорить, но моя шапочка очень хороша. Здесь ни у кого нет лучше ее. Моя цепочка и мои браслеты тоже не из безобразных. Я вам их покажу, вы скажете мне ваше мнение.

Затем она пошла за ними в свою комнату.

Когда кума все это увидела, она сказала:

- Пусть отсохнут мои руки, если все это не очень, очень красиво! Когда вы думаете надеть эти прекрасные уборы?

- На Троицу, - сказала та, - если бог мне продлит жизнь.

- Постарайтесь получше их показать, - сказала кума. - Я бы очень хотела быть при вас, когда вы будете одеваться; может быть, я была бы вам небесполезной. Я бы так вас нарядила, что никакая другая женщина, даже и благородная, не смогла бы вас затмить!

Мистрис Уинчкомб очень ее поблагодарила за ее доброту и сказала, что, если будет нужно, она возьмет на себя смелость позвать ее к себе.

Тогда кума затронула другую тему и стала упрекать мистрис Уинчкомб за ее огромные расходы по дому.

Она начала так:

- Вы, кумушка, еще очень молодая хозяйка, у вас совсем нет опыта; по моему мнению, вы несколько расточительны. Простите меня, милая подруга, я говорю ведь только для вашего же блага и позволяю себе вас упрекать только потому, что вас люблю. Скажу вам откровенно: если бы я была хозяйкой такого дома, как ваш, и имела бы такую крупную сумму на хозяйство, то откладывала бы, наверное, ливров двадцать в год, - вы же так их транжирите!

- А как бы вы это сделали? - сказала мистрис Уинчкомб. - Это правда, я очень молодая хозяйка, и у меня мало жизненного опыта. Я с удовольствием поучусь. Я охотно принимаю все, что может итти на пользу моему мужу и мне самой.

- Тогда послушайте меня, - сказала та. - Вы кормите ваших людей лучшими частями мяса и самой отборной пшеницей. Я не знаю ни одного рыцаря в нашей стране, который поступал бы так же. Разве дворянчики могли бы так жить, если бы они делали по-вашему? Подите к ним, и я ручаюсь, что вы увидите у них за столом на кухне один только черный хлеб; хорошо еще, когда это ржаной хлеб, тогда его очень хвалят. Но чаще всего это хлеб из ячменной или ржаной муки, смешанной с гороховой или какой-нибудь другой грубой мукой. Это стоит недорого. Они не допускают другого хлеба у себя, исключая собственного стола. Что же касается мяса, то всякий знает, что голова и вообще самый последний сорт мяса являются их обычной пищей. А так как куски эти постные, они прибавляют к ним кусок свиного окорока, и это делает бульон более жирным. Вот чему вам нужно поучиться. Грудная кость, щеки, бараньи головы, кишки, которые вы раздаете кому попало с порога вашего дома, - все это прекрасно могли бы употреблять ваши люди. Таким образом вы сберегли бы остальное ваше мясо. И каждый год у вас оставалось бы много денег, которые могли бы итти на ваши шапочки и шелковые платья. Вы даете вашим людям столько лишнего, что они портят почти столько же, сколько едят. Поверьте мне, если бы я была их хозяйкой, у них всего было бы немного меньше, и они были бы только счастливее от этого.

- А ведь действительно, кума, - сказала мистрис Уинчкомб, - есть много правды в ваших словах. Наши люди до того избалованы, что нам очень трудно кормить их по их вкусу. Один говорит, что чересчур солоно, другой, - что густо, или сыро, или чересчур жирно. Они находят двадцать недостатков во всем, что бы им ни подавали. Они отрезают такие корки у сыра и оставляют столько хлебных крошек, что одними этими остатками могли бы пообедать еще два или три порядочных человека.

- А отчего это происходит, - сказала кума, - как не от избытка хорошей пищи? Честное слово, если бы это были мои служащие, я бы заставила их довольствоваться теми крошками, которые они расточают. За сим я пью за ваше здоровье и благодарю вас от всего сердца за хорошее угощенье.