Джек и Фасолька - [52]

— Но не по номеру дочери? У нее свой телефон.

— У меня нет ее номера, если вы дадите его, я попробую позвонить.

— Не хочу беспокоить вас, — ответила Вероника, — я могу…

— Лучше это сделаю я, если не возражаете. Свяжем все оборванные концы.

Вероника дала ему номер и спросила:

— Что такое СР?

— Служба розыска, — расшифровал он. — Неважно, как это называется, она служит не только для розыска нарушителей. Мы обычно подаем рапорт о пропавших, его заводят в компьютер, обслуживающий Флориду и шесть других штатов. Два человека убиты, а ваша дочь исчезла, — продолжал Блум. — Да, миссис Мак-Кинни, я считаю, что это очень серьезно. — Он вздохнул. — Попробую набрать номер вашей дочери. Если я не перезвоню вам, это будет означать, что ее там нет. Мэтью?

— Да, Морис?

— Во что она была одета, когда ты видел ее сегодня днем?

— Фиолетовые шорты, фиолетовые сандалии и широкая фиолетовая блуза.

— Значит, она переоделась, прежде чем покинуть квартиру. Свидетели, видевшие, как она уходила, говорят, что на ней было фиолетовое платье и туфли на высоком каблуке. Ах да, красный автомобиль. Это ее автомобиль, миссис Мак-Кинни?

— Принадлежность ранчо. Он записан за «М. К.».

— Какой марки машина?

— «Порше».

— Вы можете сказать мне год выпуска и регистрационный номер? Я бы хотел добавить это в СР.

Она сообщила ему все, что он просил. На линии возникла долгая пауза. Потом она спросила:

— Скажите мне, мистер Блум, вы ищете напуганную молодую девушку… или убитую?

— Я пока не знаю, миссис Мак-Кинни, — ответил он и опять вздохнул. — Я знаю только, что она исчезла. Я думаю, она объяснит причину, когда мы найдем ее.

— Спасибо, — сказала Вероника.

— Будем надеяться, что ждать недолго.

Телефон зазвонил рано утром следующего дня. Вероника еще принимала душ, а я в спальне завязывал галстук. С включенным кондиционером температура в доме была семьдесят два градуса,[2] термометр за окном спальни показывал восемьдесят четыре. И это в восемь часов утра. Я взял трубку.

— Алло?

— Папа, это я.

— Джоанна, привет.

— Мама сказала, ты хотел, чтобы я позвонила. Через минуту придет автобус, так что давай договоримся побыстрее.

— Детка, я хотел спросить тебя об этой свадьбе…

— Ты имеешь в виду свадьбу Дейзиной мамы?

— Да. Мама говорит, ты хочешь пойти…

— Она не могла так сказать.

— Это неважно. Если ты хочешь пойти…

— Я не видела Дейзи, должно быть, шесть или семь месяцев. Почему бы мне вдруг захотелось посмотреть, как выходит замуж ее мама? Я даже не помню, как она выглядит.

— Речь идет не о том, чтобы просто посмотреть, как кто-то выходит замуж, Джоанна. Я уверен, ты приглашена на прием, так же…

— Конечно, куча взрослых, напивающихся допьяна, — сказала Джоанна.

— Я уверен, там будет много твоих сверстников, которых знаешь и ты и Дейзи.

— Ты стараешься отделаться от меня или что? — спросила Джоанна, и я ясно увидел ее усмешку на другом конце линии.

— Я стараюсь быть справедливым, детка. Если ты в самом деле хочешь пойти…

Вероника вышла из ванной голая, вытираясь огромным голубым банным полотенцем.

— Это Блум? — спросила она.

Я отрицательно покачал головой.

— Это Дейл там с тобой? — спросила Джоанна.

Я вдруг растерялся, как будто Джоанна и я разговаривали по видеотелефону, где можно видеть друг друга во время разговора и где она могла видеть Веронику, которая вытиралась, стоя на пороге ванной.

— Нет, это не она, — ответил я.

— А кто?

— Одна из уборщиц.

— Я думала, они приходят по вторникам и четвергам, — сказала Джоанна в недоумении. — Разве сегодня не среда? Я потеряла представление, какой сегодня день, все эти проклятые письменные работы, которые задает миссис Карпентер. Папа, не беспокойся о свадьбе, хорошо? Правда, я лучше побуду с тобой. Во всяком случае, Дейзи Робинсон напрасно старается. Помнишь, она всегда говорила, что я жульничаю в камешки?

— Помню. Итак, что ты решила, детка: хочешь идти или нет?

— Конечно, нет. Во сколько ты заберешь меня в пятницу?

— В половине шестого.

— Ужас, я должна бежать, «роудранер» уже сигналит. Увидимся в пятницу, я люблю тебя, папа.

— Я тоже люблю тебя, детка, — сказал я, но она уже убежала.

Я положил трубку, Вероника наблюдала за мной с порога ванной.

— Твоя дочь? — спросила она.

— Да.

— Этот уик-энд она проводит с тобой?

— Этот и следующий тоже.

Она кивнула и вернулась в ванную, чтобы повесить полотенце. Через мгновение она снова вышла, подошла к стулу, где бросила свою одежду прошлой ночью, и натянула белые нейлоновые трусики.

— Ты познакомишь нас? — спросила она.

Я вернулся к зеркалу и стал заново завязывать галстук.

— Мэтью?

— Я думаю.

— Это так сложно, что требует обдумывания?

— Я еще не сказал ей о Дейл.

— Твоя бывшая подруга, — сказала Вероника и взяла белые шорты, — которая оставила тебя ради… как, ты сказал, его зовут?

— Джим.

— «Хардли всегда приносит мне чудесные цветы». Ты знаешь эту песню? Или это было еще до тебя? — Она надела шорты и застегнула «молнию» на спине. — Правильно, ты вырос на «Битлз», да? — сказала она.

— Я уже учился в юридической школе, когда появились «Битлз».

— Кто тогда? Элвис?

— И «Эверли Брадаз», и Дэнни, и «Юниорс», и…

— Никогда не слышала таких, — сказала она и натянула через голову широкую блузу. — Я сбросила свои годы, правда? Ты когда-нибудь отойдешь от зеркала? Ладно, я воспользуюсь зеркалом в ванной.