Джамбаттиста Вико - [44]

В конечном счете монархия разрушается сверху, и прежде всего благодаря тому, что сам монарх показывает пример пренебрежения законом, на страже которого он должен стоять. Тогда при всеобщей испорченности людей спасение может прийти только извне — от народа-завоевателя, который еще не вступил в стадию разложения. Следовательно, отнюдь не моральное сознание и его прогресс дают руководящую нить в лабиринте истории. Движение истории обнаруживает определенное соответствие между характером социального устройства и уровнем развития человека, так что «в мире всегда правят те, кто лучше по природе» (там же, 469). В этом и состоит «провиденциальный» элемент исторического процесса. И здесь уже приходится говорить о победе субъективно-телеологического образа мышления у Вико над зачатками объективного историко-социологического подхода. Это подводит нас к вопросу о соотношении различных методов мышления, которыми пользуется Вико в развертывании своей концепции.

Глава IX ЛОГИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА «НОВОЙ НАУКИ»

итатель сам уже может сделать вывод, что эта структура неоднородна. Главный труд жизни Вико представляет собой симбиоз различных стилей мышления. Часто говорят и пишут, что Вико — основоположник философии истории Нового времени. Это, конечно, верно, однако данная характеристика требует уточнения. «Новая наука» есть философия истории, во-первых, потому, что в ней дается ответ на вопрос о смысле истории для человека, о том, какова должна быть общая оценка результатов исторического процесса с точки зрения осуществления в ней человеческих целей и ценностей. Логика такого подхода к истории целиком телеологическая и аксиологическая — «ценностная». Вико отвечает на этот вопрос с точки зрения провиденциализма: цели человека в истории никогда не осуществляются буквально, но общий порядок событий вполне рационален, т. е. целесообразен, то, что должно быть, непременно случается, суд истории справедлив. Справедлива и естественна жестокая власть аристократии, не признающей простой народ за людей: иначе не могло быть образовано государство. Справедливо и естественно постепенное установление гражданского равенства по мере развития человеческой природы, приходящей к адекватному самосознанию. Справедливо и естественно исчезновение деградировавших под влиянием «варварства рефлексии» человекообразных созданий под пятой чужеземных пришельцев, у которых есть силы начать историю сначала. Одним словом, Вико вместе с Гегелем мог бы сказать: примирение с действительностью, с ходом исторического процесса — вот высшая точка зрения философии. Все в мире правильно, все происходит, как тому и следует быть, бессмысленна попытка сознательного исторического творчества, потому что, когда приходит осознание, все уже в принципе и без того сделано. Философское сознание приходит в мир, когда кончается «виток спирали», а возрождение человечества осуществляется новой исторической силой, для которой философия еще ничего не значит, ибо «дети рода человеческого» разуму не внемлют, они во власти диких страстей и фантастических представлений.

В этом пункте со всей очевидностью выступает коренное отличие понимания истории Вико от марксистского. Читатель, конечно, удивлен: зачем ломиться в открытую дверь, это и так ясно из всего предшествующего изложения. Но дело в том, что попытки сближения Маркса с Вико предпринимаются снова и снова. В 1976 г. на международной конференции в Нью-Йорке, посвященной 250-летию первого издания «Новой науки», в ряде докладов с позиций так называемой «критической теории» Хоркхеймера, Маркузе и Адорно проводилась мысль о тождестве «поэтической экономики» (хозяйственного строя «героического времени») в понимании Вико и образа будущего коммунистического общества у Маркса (42, 841–842). Это сопоставление явным образом связано с лозунгом Маркузе «от науки к утопии, от Маркса к Фурье» и с мифологизацией социалистических чаяний, о которой нам приходилось уже писать (см. 13, 108–109).

Однако у Вико философия истории имеет еще и другой смысл, несравненно более интересный и глубокий. Философия истории, согласно Вико, есть теоретическое осмысление практики исторического исследования, обоснование предмета исторического познания и самой возможности познания исторического прошлого. В этом отношении Вико действительно не имеет соперников в истории домарксистской мысли, здесь он выше даже Гегеля, в учении которого, безусловно, были предпосылки для создания теории исторического познания, но они остались неразвернутыми, и только в восьмидесятых годах прошлого столетия В. Дильтей в атмосфере второго открытия философии Канта — широкого распространения неокантианства — основал так называемую «критическую философию истории» (см. 12). Если Кант задавался вопросом о том, как возможно «чистое естествознание» (математическая физика), то приверженцы «критической философии истории», следуя по его стопам, обращаются к анализу того, при каких условиях возможна история как наука, является ли история наукой вообще и если является, то каково ее отношение к естествознанию. Для решения этих задач Дильтей нашел готовый методологический инструментарий в гегелевской концепции тождества субъекта и объекта. Факт этого тождества, по Дильтею, обусловливает принципиальное отличие «наук о культуре» от естествознания.