Джалита - [103]

— Не тушуйтесь, шеф, — засмеялся в трубку Бербер. — Нам уже и из КГБ звонили с опровержением по этому вопросу, Но вы уловите главное: для нас важно не то, как было в этот раз, а как обычно бывает. Сейчас для всех важно раскрытие сути системы, а не частности. Университетские тоже возмущались.

Сказали, что я их не так понял.

— Тебя же за обман привлечь можно.

— Да что вы, Герман Николаевич? Мой зав отделом доволен, как медведь, облизавший мёд с улья. Наш главный звонил в верха, и там поддержали. А если вас кто-то тронет, мы такое закатим! Так что принимайте славу без страха. К нам сегодня водитель погибшего приходил. Тоже кое-что рассказал. Оказывается, там ещё девушка играла роль. Так что в следующем номере новая статья выйдет. Читайте.

На следующий день Настенька встретилась в музее с Поваровым. По просьбе директора Галины Ивановны, которая считала, что любому гостю, прежде всего, надо показать музей, Настенька осуществила настоящую экскурсию, проведя Олега Викторовича не только в мемориальную квартиру, но и по всем залам, и, рассказав биографию писателя, как она была известна сотрудникам. Поваров вспомнил, что бывал здесь в школьные годы, но никто так интересно не вёл экскурсию. Затем они уединились на втором этаже в маленькой библиотеке.

Только тогда Настенька узнала, что сотрудника КГБ интересует в принципе всего один вопрос, была ли она с Аль-Саидом в интимных отношениях и то лишь с потому, что в случае её болезни могли заболеть СПИДом другие, которых следует уберечь.

На это Настенька сразу возразила, что вот вчера ей звонил один из тех, кто был с нею после Аль-Саида, но он оказывается не болен. Поваров мгновенно сориентировался, кто мог звонить Настеньке, и спросил:

— Вы имеете в виду Бориса Григорьевича?

— Да, — смущённо ответила Настенька, не ожидав такой быстрой реакции.

— А вы откуда знаете?

— Мы с ним встречались по этому вопросу.

— И он вам сам всё рассказал об этом?

— Да нет, он ничего такого не сказал.

«Но я должен был догадаться, — подумал с досадой на себя Поваров».

— Вы бы не могли мне рассказать, как это произошло? Мы подозреваем, что вирус мог к вам попасть. Как вы думаете?

Молодой человек с симпатичными глазами, детскими ямочками на щеках и застенчивой улыбкой внушал Настеньке доверие, и она стала рассказывать всё, чтоб это только выглядело прилично в рассказе:

— С Вадимом мы знакомы давно. Ещё в восемьдесят четвёртом году я надавала ему по щекам, когда он оскорбил моего дедушку, назвав его дворнягой за то, что он работал вахтёром в гостинице. Но позже Вадим стал приставать ко мне со своей любовью. Я поверила ему и согласилась пойти на празднование Рождества в университет.

Настенька который раз восстанавливала в памяти ту страшную ночь, всякий раз как бы пытаясь в ней разобраться, найти в чём была сама виновата, где могла остановиться, и не находила ответа. Она рассказывала, стараясь очистить свою душу признанием, но и это не получалось. Смерть Вадима тяжёлой виной продолжала лежать на её плечах.

— Там я первый раз столько пила. Я пробовала отказаться, но Вадим и все настаивали. А потом Вадим, как я понимаю, налил мне в бокал шампанского водки, потому что я помню, что выпила и чуть не задохнулась, так как он не отпускал бокал от моего рта. И сразу у меня зашумело в голове, и стоял такой звон в ушах, что я, наверное, упала, не знаю. Помню, что очнулась от боли, когда со мной был Аль-Саид. Затем опять потеряла сознание и очнулась, когда со мной оказался Борис Григорьевич. Снова уснула и проснулась с Вадимом. Тогда я думала, что всё кошмарный сон, но Вадим рассмеялся и сказал, что это его месть мне за мои пощёчины ему. Не пойму, что со мной произошло в тот момент. Я была взбешена. Ведь я думала, что он любит меня, а он оказывается, меня продал или пропил, или предал. Короче, я сбросила его и возможно убила, так как он упал, и магнитофон перестал работать. Наверное, всё-таки убила. — задумчиво проговорила в заключение Настенька.

— Вы не должны так думать, Настя, — мягко возразил Поваров. — Если всё было так, как вы рассказали, то это, во-первых, если убийство, то неумышленное, а, во-вторых, это самооборона при изнасиловании, что совсем другое. А третье и главное, что я хотел вам сказать, вы обязательно должны сдать кровь на анализ, так как другой человек, с которым вы, к сожалению, занимались любовью в квартире своей подруги, Наташи, оказался заражённым вирусом СПИДа. Его, я думаю, вы помните.

— Андрей? — вскрикнула Настенька.

— Да, он.

— Но я же предупреждала его.

— Он тоже об этом говорил и совсем не винит вас. Мы не уверены на сто процентов, что вирус перешёл к нему от вас, поэтому прошу срочно провериться. Я обязан сообщить медикам о вас, так как мы вместе занимаемся проблемой распространения СПИДа в нашей стране.

— Я обязательно пойду сегодня, — обречённо согласилась Настенька.

Через неделю появилась новая статья Аликберова с не менее броским заголовком «КГБ отрицает участие в убийстве, но…». Это многозначительное многоточие в конце заголовка интриговало читателя, позволяя думать, что всё же госбезопасность виновна не только в покрытии убийц, но может и в самом убийстве. Теперь в репортаже рассказывалось о возмущённых телефонных звонках с площади Дзержинского, о том, что найден водитель Миша (как будто он не сам пришёл), что дело об убийстве принимает новый ход, так как появилась девушка, имя которой пока не известно редакции и которое не фигурирует по странным обстоятельствам в протоколе о причинах смерти сына высокопоставленного партийного бюрократа, и что расследование продолжается.