Дж. Д. Сэлинджер - [8]
Только он все равно на пол стриг. Паршивые у него манеры. Без балды.
– А с кем у Стрэдлейтера свиданка? – спрашивает. Он вечно фараонит, за кем ухлестывает Стрэдлейтер, хоть самого Стрэдлейтера и терпеть не может.
– Фиг знает. А чего?
– Да ничего. Я эту падлу просто не перевариваю. Вот уж падла так падла, не перевариваю таких.
– А он по тебе с ума сходит. Говорил, что ты, нафиг, просто принц сказочный, – говорю я. Я неслабо так часто обзываюсь «принцем», когда валяю дурака. Чтоб не доставало ничего.
– Он все время такой надменный, – говорит Экли. – Не перевариваю эту падлу. Он, можно подумать…
– Ты не будешь добр ногти стричь над столом, а? – говорю. – Я ж тебя уже пятьдесят…
– Он, нафиг, все время такой надменный, – говорит. – Мне даже кажется, что у этой падлы и мозгов никаких нет. Он только думает, что есть. Думает, он чуть ли не самый…
– Экли! Ну ёксель-моксель. Не будешь ли добр стричь свои захезанные ногти над столом? Я тебя пятьдесят раз уже попросил.
И он для разнообразия стал стричь их над столом. Делает что-нибудь, только если на него наорешь.
Я какое-то время на него смотрел. Потом говорю:
– Ты на Стрэдлейтера злишься потому, что он как-то ляпнул, дескать, тебе иногда не мешало бы зубы чистить. Он же не хотел тебя оскорбить, ну сколько можно? Ляпнул он не так или что-то, но ничего обидного не хотел. Он только хотел сказать, что лучше будет и тебе, и другим, если ты хоть иногда станешь чистить зубы.
– Я чищу зубы. Хватит уже.
– Ни фига не чистишь. Я видел – не чистишь, – говорю. Но не погано сказал. Мне его стало как бы жалко. Ну то есть, само собой, это ж не очень приятно, когда тебе говорят, что ты не чистишь зубы. – Нормальный Стрэдлейтер. Он ничего, – говорю. – Ты его не знаешь, вот в чем засада.
– А по-моему, все равно падла. Напыщенная падла.
– Напыщенный – да, но в других делах – очень душевный. Точняк, – говорю. – Ну смотри. Предположим, например, что у Стрэдлейтера есть такой галстук или как-то, и он тебе понравился. Скажем, носит он галстук, который тебе нравится, как не знаю что, – это я тебе пример даю просто. Знаешь, что он сделает? Он, наверно, его снимет и подарит тебе. По-честному. Или еще знаешь? Он его просто у тебя на кровати оставит, например. Но этот, нафиг, галстук он тебе отдаст. А другие парни, наверно…
– Черт, – говорит Экли. – Будь у меня столько деньжищ, я б тоже.
– Не, ты б не стал. – Я покачал головой. – Ты бы не стал, сынок. Будь у тебя столько деньжищ, ты был бы величайший…
– Хватит звать меня сынком, черт бы тебя драл. Да я тебе, паршивцу, в штрики гожусь.
– Не годишься. – Ух какой он бывает иногда зануда. Ни за что не упустит шанса напомнить, что тебе шестнадцать, а ему восемнадцать. – Во-первых, я тебя, нафиг, к себе в семью не пущу…
– Ну и хватит меня тогда обзывать…
Тут дверь вдруг распахивается, и влетает этот Стрэдлейтер – впопыхах. Он вечно впопыхах. У него всегда кипиш. Подскочил ко мне и так игриво, как не знаю что, шлепнул по щекам – а такое иногда жутко доканывает.
– Слышь, – говорит, – ты куда-нибудь вечером намыливаешься?
– Фиг знает. Можно. А чего такое – снег идет? – У него все пальто в снегу было.
– Ага. Слышь. Если ты никуда не намылился, дал бы мне клетчатый пидж поносить, что ли?
– Кто выиграл? – спрашиваю.
– Еще полматча. Мы сваливаем, – говорит Стрэдлейтер. – Кроме шуток, ты будешь клетчатый сегодня надевать? Я на свой серый фланелевый какую-то срань вылил.
– Нет, но фигня будет, если ты его своими плечищами растянешь, – говорю. Рост у нас где-то один, а весит он, считай, вдвое больше. И у него очень широкие плечи.
– Не растяну. – И он впопыхах кинулся к шкафу. – Как оно, Экли? – говорит. Парень он ничего так, дружелюбный, этот Стрэдлейтер. Дружелюбие у него, правда, отчасти фуфловое, но он, по крайней мере, с Экли всегда здоровается и всяко-разно.
Экли на это «как оно» только, с понтом, хрюкнул. Отвечать ему, видите ли, невпротык, а по крайней мере не хрюкать – кишка тонка. Потом говорит мне:
– Я, наверно, пойду. Увидимся.
– Ладно, – отвечаю. Когда он к себе отчаливал, сердце вообще-то кровью не обливалось.
Тут этот Стрэдлейтер начал снимать пальто, галстук и всяко-разно.
– Я, наверно, побреюсь наскоряк, – говорит. Щетина у него вполне себе густая. А то.
– Где свиданка? – спрашиваю.
– Она меня во Флигеле ждет. – И он вышел из комнаты с несессером и полотенцем под мышкой. Ни рубашки, ни шиша. Он всегда с голым пузом ходит – считает, что у него офигительное сложение. Это вообще правда. Куда деваться.
Мне особо делать было нечего, поэтому я тоже пошел в тубзо, и мы там потрындели, пока Стрэдлейтер брился. В тубзе мы были одни, потому что все еще не вернулись со стадиона. Там жара стояла, как я не знаю что, все окна запотели. В тубзе с десяток раковин, все вдоль стены. Стрэдлейтер занял ту, что посередке. Я сел на ту, что рядом, и давай крутить холодный кран туда-сюда – есть у меня такая дерганая привычка. Стрэдлейтер же, пока брился, свистел «Песню об Индии»[8]. Свистит он эдак пронзительно, почти никогда не попадает, а песни всегда выбирает такие, которые свистеть трудно, даже если ты
Писатель-классик, писатель-загадка, на пике своей карьеры объявивший об уходе из литературы и поселившийся вдали от мирских соблазнов в глухой американской провинции. Единственный роман Сэлинджера, "Над пропастью во ржи" стал переломной вехой в истории мировой литературы. И название романа, и имя его главного героя Холдена Колфилда сделались кодовыми для многих поколений молодых бунтарей - от битников и хиппи до современных радикальных молодежных движений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Знаменитый роман Дж. Д. Сэлинджера «The Catcher in the Rye» в переводе Макса Немцова. Перевод без цензуры и «без купюр». Непричесанный сленг главного героя Холдена Колфилда еще ярче воссоздает его обостренное восприятие действительности и неприятие общих канонов и морали современного общества.Единственный роман Сэлинджера стал переломной вехой в истории мировой литературы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Тедди — десятилетний мальчик. Он вундеркинд. Родители заняты собой. Младшая сестра его недолюбливает. Посторонние не сразу воспринимают всерьез. Однако думающему человеку есть о чем поразмыслить после беседы с ним. © Anastasia2012.
Помните ли вы свой предыдущий год? Как сильно он изменил ваш мир? И могут ли 365 дней разрушить все ваши планы на жизнь? В сборнике «Отчаянный марафон» главный герой Максим Маркин переживает год, который кардинально изменит его взгляды на жизнь, любовь, смерть и дружбу. Восемь самобытных рассказов, связанных между собой не только течением времени, но и неподдельными эмоциями. Каждая история привлекает своей откровенностью, показывая иной взгляд на жизненные ситуации.
В жизни все перемешано: любовь и разлука идут рука об руку, и никогда не знаешь, за каким поворотом ты встретишь одну из этих верных подруг. Жизнь Лизы клонится к закату — позади замужество без страстей и фейерверков. Жизнь Кати еще на восходе, но тоже вот-вот перегорит. Эти две такие разные женщины даже не подозревают, что однажды их судьбы объединит один мужчина. Неприметный, без особых талантов бизнесмен Сергей Сергеевич. На какое ребро встанет любовный треугольник и треугольник ли это?
Восемнадцатилетний Джакомо снял и опубликовал на YouTube видео про своего младшего брата – «солнечного ребенка» Джованни. Короткий фильм покорил весь мир. Затем появилась эта книга. В ней Джакомо рассказывает историю своей семьи – удивительную, трогательную, захватывающую. И счастливую.
Чувственная история о молодой девушке с приобретенным мучительным даром эмпатии. Непрошеный гость ворвется в её жизнь, изменяя всё и разрушая маленький мирок девушки. Кем станет для нее этот мужчина — спасением или погибелью? Была их встреча случайной иль, может, подстроена самой судьбой, дабы исцелить их израненные души? Счастливыми они станут, если не будут бежать от самих себя и не побоятся чувствовать…
Моя первая книга. Она не несет коммерческой направленности и просто является элементом памяти для будущих поколений. Кто знает, вдруг мои дети внуки решат узнать, что беспокоило меня, и погрузятся в мир моих фантазий.
Воспоминания о детстве в городе, которого уже нет. Современный Кокшетау мало чем напоминает тот старый добрый одноэтажный Кокчетав… Но память останется навсегда. «Застройка города была одноэтажная, улицы широкие прямые, обсаженные тополями. В палисадниках густо цвели сирень и желтая акация. Так бы городок и дремал еще лет пятьдесят…».