Дж. - [89]
Итальянцы – в основном старинные торговые семейства и представители торгового флота – полагали необходимым выразить поддержку империи и уверить власти в своих верноподданнических настроениях. В Триесте ирредентисты вербовали сторонников из интеллигенции, но итальянские предприниматели и коммерсанты отчетливо понимали, что без поддержки Австрии Триест утратит статус преуспевающего торгового порта – недаром их венецианские конкуренты оказывали финансовую помощь партии ирредентистов. На балу итальянцам было неловко и тревожно. Всякий раз, подходя к окну за глотком свежего воздуха, они ожидали увидеть над заливом артиллерийские залпы.
Вольфганг фон Хартман с супругой приехали в карете. Марика облачилась в лиловое бальное платье с бледно-зеленой отделкой. Темно-рыжие волосы были гладко зачесаны. Дышала она, полуоткрыв рот. День казался ей бесконечным. Она разложила пасьянс и приняла ванну. Парикмахер дважды укладывал ей волосы. Она прошлась по гостиной и вспомнила свои слова: «Если бы мы были дома, мы бы поехали в лес на прогулку. Прямо сейчас, пока он не вернулся в гостиную». На паркетном полу она прочертила лесную тропинку и вздохнула. Десятидневное ожидание состарило ее; в молодости она ни за что бы не ждала. Карета подъехала к площади у ступеней театра. Вольфганг взял жену под руку и сказал, что Марика прекрасно выглядит. Она безмолвно склонила голову. Макушка слегка фосфоресцировала, как морская вода.
– Помни, что я – не Каренин, – сказал он. – Желаю тебе хорошо провести время.
Гладкая прическа внушала ему уверенность в своей власти над супругой.
Карета отъехала. На ступенях кто-то заметил по-немецки, что, хотя будущее за автомобилем, на бал следует приезжать только в карете. Марика откинула голову и посмотрела в небо, где едва светился Млечный Путь. В первой бальной зале играли вальс.
Они здоровались с приятелями, пожимали руки, улыбались, принимали комплименты. Марика вглядывалась в толпу гостей, пытаясь отыскать Дж. Один из директоров триестского отделения австрийской Южной железной дороги, энергичный старик с постоянно опущенным веком, попросил фрау фон Хартман оказать ему честь и принять приглашение на первую мазурку. Марика опустила бальную карточку в сумочку, давая понять, что первая мазурка уже обещана, но внезапно передумала: лучше, если к появлению Дж. она будет танцевать мазурку с господином директором. Старик рассыпался в благодарностях. Марика, прикрывшись веером, поглядела на широкую лестницу, устланную красным ковром, которая вела во вторую бальную залу.
В ближайшие часы гости хотели забыть о том, что случится в ближайшие дни и месяцы, но все, о чем они беседовали, неумолимо напоминало о неминуемой войне, грозящей провинциальному городу. Облегчение приносила только музыка – знакомая и неизменная. Как только оркестр начинал играть, гости приободрялись; у них возникало ощущение, что они танцуют на балу в привычном, незыблемом мире.
Однако на пустынном пирсе для одинокого слушателя отдаленная музыка звучала иначе – она казалась не совсем знакомой.
Музыканты военного оркестра, одетые в сине-алые мундиры австрийской армии, еще недавно воевали на Восточном фронте. Их полк перевели в Триест в преддверии войны с Италией. Оркестранты больше не верили в эпоху вальсов. Они играли вальсы, как горькое напоминание о прошлом. Венская танцевальная музыка всегда звучала ностальгически, но сейчас в ней сквозило не смутное сожаление об ушедших днях, а горечь семи ужасных месяцев, о которых музыкантам хотелось бы забыть. Неосознанно они играли вальс с подчеркнутой, шаржированной сентиментальностью.
Как только стихли звуки очередного вальса, в дверях возникли Дж. с Нушей. Они разглядывали танцующие пары. Нуша, одного роста с Дж., разительно отличалась от присутствующих на балу дам, что было ясно любому.
Дж. взял Нушу под руку и подвел ее к супругам фон Хартман. В углу бальной залы воцарилась тишина. Некоторые гости демонстративно отворачивались от проходящей пары. В нарушение правил приличия Дж. представил Нуше господина и фрау фон Хартман, громогласно поблагодарил австрийского банкира за приглашение на бал и, едва музыканты заиграли вальс, закружил свою спутницу в танце. Фон Хартман с неподвижным, окаменевшим лицом посмотрел ему вслед и заговорил ровным, спокойным голосом. Степень его гнева выдавал только выбор слов – ему хотелось подобрать выражение такое же вульгарное, как женщина, которую Дж. посмел привести на бал.
– Он явился с прихлебательницей, – сказал он.
Его супруга улыбнулась. Она знала, кто такой Дж., и восхищалась его дерзостью.
Платье Нуши напоминало тугой, нераспустившийся бутон ириса, повернутый кончиками лепестков к полу. Однако же не наряд отличал Нушу от остальных женщин. Платье заставляло окружающих сравнивать ее с собой. Если бы Нуша пришла в своей повседневной одежде, такое сравнение сочли бы нелепым. Сразу же после появления Дж. с Нушей все начали обсуждать скандальное происшествие.
Итальянец привел на бал словенку – словенскую деревенщину, вызывающе одетую в индийские шелка, муслин и жемчуга. Она танцует вальс, как пьяная медведица, топая и прижимаясь к кавалеру.
«Пейзажи» – собрание блестящих эссе и воспоминаний, охватывающих более чем полувековой период писательской деятельности англичанина Джона Бёрджера (1926–2017), главным интересом которого в жизни всегда оставалось искусство. Дополняя предыдущий сборник, «Портреты», книга служит своеобразным путеводителем по миру не только и не столько реальных, сколько эстетических и интеллектуальных пейзажей, сформировавших уникальное мировоззрение автора. Перед нами вновь предстает не просто выдающийся искусствовед, но еще и красноречивый рассказчик, тонкий наблюдатель, автор метких афоризмов и смелый критик, стоящий на позициях марксизма.
«Блокнот Бенто» – последняя на сегодняшний день книга известного британского арт-критика, писателя и художника, посвящена изучению того, как рождается импульс к рисованию. По форме это серия эссе, объединенных общей метафорой. Берджер воображает себе блокнот философа Бенедикта Спинозы, или Бенто (среди личных вещей философа был такой блокнот, который потом пропал), и заполняет его своими размышлениями, графическими набросками и цитатами из «Этики» и «Трактата об усовершенствовании разума».
В книгу британского писателя и арт-критика Джона Бёрджера (р. 1926), специально составленную автором для российских читателей, вошли эссе разных лет, посвященные фотографии, принципам функционирования системы послевоенного искусства, а также некоторым важным фигурам культуры ХХ века от Маяковского до Ле Корбюзье. Тексты, в основном написанные в 1960-х годах содержат как реакции на события того времени (смерть Че Гевары, выход книги Сьюзен Сонтаг «О фотографии»), так и более универсальные работы по теории и истории искусства («Момент кубизма», «Историческая функция музея»), которые и поныне не утратили своей актуальности.
Джон Бёрджер (1926–2017) всю жизнь учился смотреть и исследовал способы видеть. В собранных в настоящем сборнике эссе он избирает объектом наблюдения животных, поскольку убежден, что смотреть на них необходимо — иначе человеку как виду не справиться со своим одиночеством. «Будучи одиноки, мы вынуждены признать, что нас сотворили, как и все остальное. Только наши души, если их подстегнуть, вспоминают первоисточник, молча, без слов». Бёрджеру удалось не только вспомнить забытое, но и найти верные слова, чтобы его выразить.
Предлагаемые тексты — первая русскоязычная публикация произведений Джона Берджера, знаменитого британского писателя, арт-критика, художника, драматурга и сценариста, известного и своими радикальными взглядами (так, в 1972 году, получив Букеровскую премию за роман «G.», он отдал половину денежного приза ультралевой организации «Черные пантеры»).
Героиня романа – женщина, рожденная в 1977 году от брака советской гражданки и кубинца. Брак распадается. Небольшая семья, состоящая из женщин разного возраста, проживает в ленинградской коммунальной квартире с ее особенностями быта. Описан переход от коммунистического строя к капиталистическому в микросоциуме. Герои борются за выживание после распада Советского Союза, а также за право проживать на отдельной жилплощади в период приватизации жилья. Старшие члены семьи погибают. Действие разворачивается как чередование воспоминаний и дневниковых записей текущего времени.
Герой романа, как это часто бывает в антиутопиях, больше не может служить винтиком тоталитарной машины и бросает ей вызов. Триггером для метаморфозы его характера становится коллекция старых писем, которую он случайно спасает. Письма подлинные.
Les trois mousquetaires.Текст издания А. С. Суворина, Санкт-Петербург, 1904.
Четвертая книга монументального автобиографического цикла Карла Уве Кнаусгора «Моя борьба» рассказывает о юности главного героя и начале его писательского пути. Карлу Уве восемнадцать, он только что окончил гимназию, но получать высшее образование не намерен. Он хочет писать. В голове клубится множество замыслов, они так и рвутся на бумагу. Но, чтобы посвятить себя этому занятию, нужны деньги и свободное время. Он устраивается школьным учителем в маленькую рыбацкую деревню на севере Норвегии. Работа не очень ему нравится, деревенская атмосфера — еще меньше.
В книге описываются события жизни одинокой, престарелой Изольды Матвеевны, живущей в большом городе на пятом этаже этаже многоквартирного дома в наше время. Изольда Матвеевна, по мнению соседей, участкового полицейского и батюшки, «немного того» – совершает нелепые и откровенно хулиганские поступки, разводит в квартире кошек, вредничает и капризничает. Но внезапно читателю открывается, что сердце у нее розовое, как у рисованных котят на дурацких детских открытках. Нет, не красное – розовое. Она подружилась с пятилетним мальчиком, у которого умерла мать.
Папа с мамой ушли в кино, оставив семилетнего Поля одного в квартире. А в это время по соседству разгорелась ссора…
Изысканные, элегантные, умные, брутальные, насмешливые, а порой и откровенно бунтарские современные притчи о любви и сексе, семье и обществе, вышедшие из-под пера писательницы, читаются легко и с наслаждением — однако серьезность тем заставляет задумываться над ними надолго и возвращаться к ним не раз.
Хилари Мантел, дважды лауреат Букеровской премии за 2009 и 2012 годы за романы о Томасе Кромвеле «Вулфхолл» и «Внесите тела», получившая в 2013 году орден Британской империи за литературные заслуги.Сонный, странный, почти ирреальный городок 1950-х, затерянный где-то среди болот и вересковых пустошей овеянного легендами севера Англии.Здесь начинается поразительная история двух людей — и одного… пришельца из иных, неведомых миров.Но кто же он — тот, кто называет себя Фладдом?Ангел, ниспосланный небесами, дабы спасти священника, утратившего веру, и молоденькую монахиню, страдающую от одиночества и непонимания среди мелких интриг провинциального монастыря?Демон ада, пришедший, чтобы изощренно искушать и губить души?Или таинственный игрок, наслаждающийся игрой, ставки в которой высоки, а правила понятны лишь ему одному?
Генрих VIII Тюдор, король Англии, потратил долгие годы, чтобы покорить Анну Болейн, порвал с католической церковью, пошел на интриги, подлости и преступления ради женитьбы на ней.Но страсть мужчины преходяща, а Анна так и не сумела подарить Генриху и Англии долгожданного наследника. Более того, острый ум супруги раздражает тщеславного Генриха, а ее независимость в решениях отвращает от трона многих старых друзей монарха.Могущественный придворный Томас Кромвель, один из самых умных, подлых и беспринципных людей своей эпохи, намерен исполнить приказ Генриха и любой ценой избавиться от Анны.