Дзержинский - [135]

Накануне судебного процесса с ним разговаривал Дзержинский. Савинков убеждал Дзержинского в том, что он разочаровался в белом движении, считает свою борьбу с Советской властью роковой ошибкой и хочет искупить ее честным трудом.

Феликс Эдмундович выслушал его внимательно и сказал:

— Мало, Савинков, разочароваться в белых и зеленых, надо суметь понять и оценить красных,

Савинков принял совет и постарался доказать это в суде.

«Белое движение разбито не только физически, но и идеологически и морально, — писала в передовой газета «Известия» 30 августа 1924 года. — Его наиболее решительный сторонник признал, что это движение антирусское, антинародное, что это движение антикрестьянское и антирабочее, что оно может быть только при поддержке иностранного капитала и что оно может быть только шпионской организацией иностранных генеральных штабов».

А год спустя на ту же приманку попался и Сидней Рейли, заочно приговоренный советским судом к расстрелу еще в восемнадцатом году как ближайший помощник Локкарта. Рейли, которому тогда удалось благополучно бежать из России, теперь сам прибыл в Москву нелегально по каналам Монархической организации центра России (МОЦР), контролируемой ОГПУ.

— Сам удивляюсь, как это нам удалось, — говорил Артузов, докладывая об аресте Рейли Дзержинскому. — Удивительно, что Рейли поверил в «силы контрреволюции» после ареста и суда над его другом Савинковым.

— Тут нет ничего удивительного. Его, как в свое время и Савинкова, ослепила классовая ненависть. Им так хочется свергнуть Советскую власть, что они готовы желаемое принять за действительность. Поэтому Рейли переоценил силы контрреволюционного подполья и троцкистской оппозиции, на которую он тоже делал ставку.

Оказавшись в тюрьме, Рейли обратился с письмом к Дзержинскому. «После прошедших со мной разговоров выражаю согласие дать вам вполне откровенные признания и сведения относительно организации и состава великобританских разведок и поскольку мне известны такие же сведения относительно американской разведки, а также лиц в русской эмиграции, с которыми мне пришлось иметь дело».

Показания Сиднея Рейли были использованы Советским правительством в ноте правительству Англии по поводу подрывной деятельности, проводимой британскими специальными службами в СССР.

Дзержинский несколько раз перечитал справку об антисоветской деятельности одного из инженеров ВСНХ. ОГПУ просило санкции на его арест. Феликс Эдмундович взял ручку, обмакнул в чернила перо и… отложил.

— Улики бесспорны, но он хороший специалист. Может принести большую пользу. Знаете что, Вячеслав Рудольфович, — сказал, оживляясь, Дзержинский, — оставьте его мне, я его переломлю. Многих людей можно приобрести и заставить работать честно, не доводя дело до суда.

Подобные разговоры у них уже были, и Менжинский знал, что Дзержинский сумел «переломить» не одного в прошлом контрреволюционно настроенного специалиста.

Менжинский уехал, а Феликс Эдмундович долго еще думал над давно волновавшим его вопросом: как в интересах социалистического строительства сплавить воедино революционный энтузиазм рабочего класса со знанием и опытом старой технической интеллигенции? Конечно, активных контрреволюционеров придется еще изолировать. Но на пути стояли не только консерватизм и антисоветские настроения части старых специалистов. Правильному и полному их использованию мешало недоверие к ним, нежелание учиться у них, бытующее среди советских хозяйственников и рабочих.

Этот вопрос Дзержинский решил поставить в своем докладе «О металлопромышленности» на XIV партийной конференции. Он говорил:

— Я должен сказать, что без знаний, без учебы нашей собственной, без уважения к людям, которые знают, без поддержки технического персонала, без поддержки науки, которая именно имеет целью поднять нашу промышленность и подвести научную базу под производственные процессы, мы без этого не сможем выполнить той задачи по поднятию производительности труда, которая перед нами поставлена. Как же мы подходим еще сейчас к техническому персоналу? У нас очень много пережитков в этой области. Мы помним еще то время, когда держали дубинку в руках и должны были держать для того, чтобы не позволить им изменять, а кто изменяет, того стукнуть и уничтожить. Остатков той психологии, которая была тогда уместна, у нас еще очень много держится до сих пор.

Дзержинский уловил шум в зале, остановился и спросил:

— Может быть, вам несколько странно, что я, председатель ГПУ, такие речи говорю?

Ответом был дружный смех.

— Но вы тем более должны прислушаться к тому, что говорит в этой области председатель ГПУ!

На этот раз уже не смех, а аплодисменты покрыли его слова.

— Я должен прямо сказать: мы рассматриваем их часто только как наемников. Я думаю, неправилен такой подход. Мы можем их завоевать как коллег, как тех товарищей, с которыми мы вместе работаем. Вопрос относительно того, чтобы мы подняли на высшую ступень науку и создали товарищеские условия работы нашему техническому персоналу, является основной задачей, без которой мы окончательно победить в экономическом отношении буржуазную Европу не сможем!