Дзен в большом городе - [58]

«Да ни за что», — хмыкнула я.

— Ты позвони-ка этой своей Лоре, — жалобно попросила Лукерья. — Где там ее тракторист-то, а?

— Разумно, — согласилась я и набрала номер. Трубку на этот раз схватили неожиданно быстро. — Лора, это Марья.

— Заждались там уж наверно! — поинтересовалась та.

— Ну конечно! Три часа ведь ждем, Лора!

— Так а я что? Позвонить-то тебе ведь не знаю как! В общем, тракториста я нашла, но у него неисправность небольшая, он ремонтирует свой тарантас. Вот только от него, просит еще чуток обождать!

— Спасибо за заботу, ждем, — облегченно выдохнула я и отсоединилась. Пересказала Лукерье разговор, та пожевала губами, кинула вороватый взгляд на северо-восток и задумалась:

— Пешком домой пойти, что ль?

— До трассы километров двадцать, окстись!

Лукерья тяжко вздохнула.

— Ох, горе-то какое… В церкви уж вечерять сели, а я тут голодная да холодная кукую.

— Надобно смиренно нести тяготы, что посылает нам Господь, — нравоучительно велел ей Иоанн, повернулся ко мне и совсем другим тоном сказал: — Пошли!

Я усмехнулась, протянула ему руку и под пристальным взглядом вредной бабки мы отправились в противоположную от Дэна с Пелагеей сторону.

— Иоанн, ты чего хотел-то? — спросила я, когда мы отмахали метров двадцать в полном молчании.

— Марья, ты чего, серьезно за этого, — он выразительно качнул в сторону Дэна головой, — и замуж собралась?

— А в чем проблема? — удивилась я.

— Так ведь поматросит и бросит, — поморщился он.

— А я это уже слышала, — похвасталась я.

— Так ты слушай, чего люди говорят!

— Стоп, Ванечка! — решительно велела я. — Вообще-то это мое личное дело. И ты, кажется, слишком увлекся своей ролью моего духовного отца. Знаешь, мне уже почти тридцатник. Пора замуж, детишек заводить да памперсы покупать.

— Так ты просто замуж хочешь! — «прозрел» он. — Слышал, слышал я про эту напасть, но никак не думал, что и тебя это касается. Ну, коль тебе так не терпится замуж, то, может быть, выйдешь за меня?

— Чего-чего? — не поверила я ушам.

Оглянулась — бабки Лукерьи вроде не было. Что это с ним…

— Выходи, говорю, за меня, — вздохнул он. — Я тут подумал — а где я лучше тебя найду? Я же только тебе и доверяю, остальные-то женщины только юбками полы мести да глазки строить горазды.

— Вань, понимаешь, какое дело, — вздохнула я. — Вот все ты разумно говоришь, только для брака причина должна быть одна — любовь. Вот скажи, положа руку на сердце — ты меня любишь?

— Конечно, — спокойно улыбнулся он.

— Да не как сестру во Христе, а как девушку. Мечтаешь ли ты обо мне? Бьется ль твое сердце быстрее, когда я рядом?

Он молчал.

— Вот видишь, — усмехнулась я. — А я Дэна люблю. Потому я и живу с ним…

— …во грехе, — сурово вставил батюшка.

— … и за него одного выйду, — закончила я.

— Да не выйдешь ты за него! — закричал он. — Такие, как он, девушек только портят, речами смущают, а под венец их не затащишь!

— С чего бы это? — спокойно спросила я.

— Он слишком красивый, прямо как из Голливуда, — буркнул Иоанн.

И тут я засмеялась.

— Что? Что я такого сказал? — вскинулся батюшка.

— Вань, а ты на себя-то смотрел в зеркало? — сквозь хохот выдавила я.

— А что? — насторожился он.

— Да ты его во сто крат красивее! Так что признавайся, сколько девушек ты обманул, а?

— Он еще и слишком богат! — раздраженно повысил голос Иоанн.

— А у тебя-то откуда шевроле? — удивилась я.

— Господь послал, — туманно ответил он.

— А поточнее?

— Отец у меня в Лукойле работает, — стыдливо поведал он.

— Грузчиком или директором?

— Директором, — вовсе засмущался он.

— О, да ты у нас — мажор, — хохотала я.

— Веселись, веселись, — мрачно изрек он. — А только я тебе говорю — ежели сейчас откажешься за меня выйти, то пожалеешь.

— Шантажируешь? — не поверила я ушам.

— Предупреждаю.

— Мда, то не гроша, то вдруг алтын, — протянула я, глядя вверх. Луна, сияющая в немыслимой дали, напоминала пятирублевую монетку. А я вдруг поняла, что очень давно не видела звезды. Наверно, с самого детства. В городе их не видать, тучи, смог, луна еще пробивается сквозь них, а вот крошечных звездочек нет.

Тут же, за городом, темнота была такой плотной, словно воздух вокруг покрасили чернилами, и на этом фоне и луна казалась больше, и звездочки сияли золочеными точками.

Где-то вдали послышался протяжный вой. Деревенские собаки подхватили, да так слаженно да громко, что хоть святых выноси.

— Пошли обратно, — вздохнула я. — А то Лукерья и правда жениться велит.

— Марья, — задержал он мою руку в своей.

— Что? — обернулась я.

Он осторожно обнял меня, прислонил мою голову к своей груди, и тихо спросил:

— Слышишь, как сердце бьется?

Я молчала. На мой взгляд — нормально оно билось. Не быстрее и не медленнее положенного.

— Выходи за меня, — вздохнул он. — Меня, кстати, тянет тебя поцеловать.

— И давно? — только и сказала я.

— Часа три, — подумав, признался он.

— Значит, к утру пройдет, — облегченно выдохнула я и подумала: «Лучший на свете приворот — это отказ в любви и ласке».

— Думаешь?

— Да уверена! А теперь — пошли. Иначе Дэн точно твой богоугодный лик отфотошопит.

— Чего-чего сделает?

— Да программа такая есть, Фотошоп, для редактирования снимков, — улыбнулась я. — Можно рожки пририсовать, можно синяк.