Дюжина ножей в спину - [26]

В сложившихся условиях оставалось надеяться только на явку моих сторонников - я помнил прогноз Юрьева: для победы нужна явка более 50% избирателей. Главные надежды я возлагал на теледебаты, в которых рассчитывал легко победить Яковлева. Получилось же наоборот - не Яковлев, но его команда переиграла меня. Идеологи яковлевской кампании (Кошмаров, Большаков и др.) главную ставку (как они об этом потом цинично рассказывали и писали сами) сделали на то, чтобы вызвать у зрителей максимальное разочарование и даже отвращение к кандидатам и выборам. Тем самым они рассчитывали снизить явку избирателей, имея в виду, что та часть электората, которая на стороне Яковлева: военные, рабочие военных заводов, прокоммунистически настроенные избиратели, - придет на выборы обязательно, а значит, чем меньше общая явка, тем больше удельный вес тех, кто проголосует за Яковлева. В общем, так и случилось!

Первоначально Яковлев отказался от теледебатов, но в последний момент его уговорили принять участие, снабдив тайным оружием. Дело в том, что благодаря предательству А. Мокрова, работавшего одновременно в моей команде и у Яковлева, в прокат был запущен ролик с дачей Яковлева, но в действительности в провокационных целях была снята другая дача. Это и дало Яковлеву основание уличать меня во лжи в период теледебатов. К сожалению, я об этом ничего, естественно, не знал и ролика с дачей не видел (не до того было в то время), да если бы и видел, то не придал бы этому какого-либо значения. Дело-то ведь было не в том, есть или нет у Яковлева дача, а в том, есть ли у него мозги, чтобы управлять таким городом, как Петербург!

И вот в тот момент, когда я уже собирался ехать на теледебаты, один из моих активных сторонников еще по первой избирательной кампании 1989 года, с трудом прорвавшись ко мне, взволнованно сказал: "Я узнал, что против вас готовится новая провокация, что-то относительно дачи, вашей или Яковлева, более точно узнать не смог. Будьте крайне осторожны!" Этим и объясняется мое нежелание дать однозначный ответ, когда мой соперник во время теледебатов стал нахраписто требовать его по поводу того, чья дача показана в ролике. Этот момент явился поворотным пунктом в теледебатах, он изменил их атмосферу не в мою пользу. В итоге, если Яковлев и не одержал победы, то в глазах избирателей я явно проиграл. Сказалась, по-видимому, и предельная усталость, а также ощущение того, что на тебя идет охота: трехмесячная кампания травли сделала свое дело.

В ходе дебатов, и особенно после их окончания, я почувствовал себя скверно. Уже дома измерил температуру - 38,9 градуса. Я принял снотворное и мгновенно заснул, а наутро был полностью здоров. Раньше со мной такого не случалось - во время дебатов я вдруг ни с того, ни с сего начал терять дар речи. Мысли переполняли меня, а высказать их было невероятно трудно. Мой язык с каждой минутой становился все тяжелее и тяжелее. Горло перехватывали спазмы, появилась головная боль. Тогда я отнес это на счет переутомления и волнения, но потом узнал, что в группе поддержки Яковлева, которая была в телестудии во время дебатов, находился сильный экстрасенс, вызванный из Москвы. Я проконсультировался со специалистами, и мне подтвердили, что сильное гипнотическое воздействие часто провоцирует как раз спазмы в горле, тяжесть языка, головную боль и резкое повышение температуры тела - вследствие активного сопротивления организма чуждому энергетическому влиянию. Это состояние бывает кратковременным, но весьма болезненным.

Проигрыш выборов был для меня сильным ударом. И дело не в том, что я переживал потерю власти и положения - у меня никогда не кружилась голова от власти, и я никогда не воспринимал ее в качестве универсального заменителя всех других радостей жизни. Наркоманом от власти, подобно Ленину или Ельцину, я не был и если бы проиграл выборы достойному сопернику, то поражение воспринял бы гораздо проще и спокойнее. Но в данном случае одолевали мысли о том, как я мог проиграть такому заведомо серому и примитивному человеку, как Яковлев. Ругал себя и за то, что проглядел его, вытащив в правительство с рядовой инженерной должности, но больнее всего было сознавать отступничество или прямое предательство со стороны многих из тех, кто меня окружал.

После поражения я попрощался с теми, кто постоянно работал в моем окружении в мэрии - с помощниками, шоферами, прикрепленными лицами из Главного управления охраны и другими, с кем сроднился за прошедшие пять лет. На церемонию вступления в должность нового губернатора не пошел - не мог видеть многих из тех, кто принимал в ней участие, да и чувствовал себя неважно. В тот же день, собрав личные вещи, я выехал из своего кабинета, чтобы вернуться в частную жизнь.

Телефон в квартире в те дни молчал. Связисты из агентства правительственной связи мгновенно отключили мне домашние правительственные "вертушки", а в подъезде моего дома они с корнями вырвали весь коммуникационный узел спецсвязи.

Сохранить самообладание и не считать себя полностью отвергнутым помогли мне в те дни многочисленные письма и телеграммы от лидеров и ведущих политических деятелей Франции, США, Германии, Великобритании и других стран (даже из Австралии и Новой Зеландии я получил тогда телеграммы сочувствия и поддержки), в которых выражалась надежда на мое политическое будущее и призыв расценивать проигрыш на выборах как кратковременную неудачу. Очень теплыми были и послания близких мне людей: Ростроповича и Вишневской, Спивакова, Хазанова, Марка Захарова и многих, многих других. Неизвестные мне люди избиратели писали о многочисленных нарушениях, имевших место в день выборов со стороны активистов Яковлева, о подложных бюллетенях и т. д. Все они выражали сочувствие и глубокое сожаление по поводу случившегося.