Дырчатая луна: Фантастические произведения - [3]

В сарае тяжело и ритмично стукал механизм. Лесь поднял глаза. Отражатель (похожий на маленькую спутниковую антенну) был повернут к солнцу. На черной коробочке «инкубатора» дрожал оранжевый блик. Все точно, все как полагается.

Лесь вскочил на конуру, в которой обитал старый ленивый Пират — ровесник Леся. Пират, не просыпаясь, постучал хвостом о стенки конуры. Лесь встал на цыпочки и увидел над забором солнце. Сквозь листья винограда оно светило, как золотисто-малиновая звезда. Капли на ресницах еще не высохли и разбивали пространство на радужные осколки — словно смотришь сквозь крошечные стеклянные кубики.

— Лесь! Ты уже на ногах! Даже будить не пришлось. Вот чудеса… — Это мама. Она хлопотала у садового столика с портативной газовой плиткой. — В чем причина?

Лесь не знал причины.

— Кто рано встает, тому Бог подает, — нашелся он. Это были слова бабушки, к которой он летом ездил в Белокаменку.

— Ну, тогда иди к столу. Бог подает тебе кашу… А может, ты наконец решил сделать зарядку?

Лесь проворно устроился за столом.

— Видишь, я уже умылся, а после умывания какая зарядка…

— По-моему, ты лентяй.

— Ну и пусть… А зато я послушно ем манную кашу. Все ее ненавидят, а я — без всякого отвращения.

— Ты ешь варенье с примесью манной каши… — Мама отодвинула трехлитровую темно-красную банку. — Ну вот, закапал себя, чучело! Не забудь смыть, а то рубашка прилипнет.

— Непременно… — Лесь мизинцем снял с ребристой, кофейного цвета груди вишневую каплю. Облизал палец. — Ой, мама, а рубашку-то сегодня надо белую! И белые носочки. Потому что сегодня к нам в класс какие-то гости придут! На четвертый урок.

— Воображаю, на что будут похожи ваши рубашки к этому уроку…

— Нет, мы обещали Оксане Тарасовне сохранить на весь день парадную внешность… Оксана Тарасовна еще говорила, что хорошо бы черные галстучки. Такие… — Лесь провел рукой по груди вниз, — или такие, бабочкой, — и он чиркнул пальцами у ямки под горлом. — Но все мальчишки сказали, что это уж фигушки.

— Ну и напрасно. Могли хотя бы час или два выглядеть как приличные люди.

Лесь задумчиво поскреб подбородок.

— Думаешь, черная бабочка была бы мне к лицу?

— По крайней мере вреда не принесла бы… А вот очки точно были бы к лицу. А главное — полезны.

Лесь затуманился.

— Чего теперь говорить, раз кокнулись… Да у меня уже все выправилось!

— Не знаю, все ли. И надо ведь закрепить… Ты ужасно легкомысленный, Лесь.

— Нет, я не ужасно. В меру… Спасибо! — Он выбрался из-за стола. У рукомойника смыл с груди и подбородка следы варенья. И через минуту, уже в белой рубашке, надевал ранец. Потом умело закатал до локтей рукава.

— Надень-ка другие штаны. Эти мятые и все в пыли.

— Ну и пусть. Зато у них карманы удобные.

— Чтобы складывать все, что отыщешь на свалках.

— Ну, естественно, — согласился Лесь. — Мама, скажи Це-це, чтобы ничего не трогала у меня на столе…

— Лесь! Ты опять? Почему ты так называешь свою… почти родную тетю?!

— А как ее называть? Полное имя говорить — язык вывихнешь. А «тетя Цеца» — вообще смешно, такого имени даже и не бывает. И она не тетя, а дама…

— Лесь, ты дождешься…

— А что я сказал? — Лесь изобразил вежливое недоумение.

— Она — наше спасение. Я целый день на работе, дяди Симы неделями нет дома, а она… Смотри, сегодня ни свет ни заря уже отправилась на рынок.

— Вот и хорошо. А меня пусть не воспитывает… Каждый раз, как приду, она будто случайно мне поясницу щупает — не сырые ли плавки. «Лесик, ты опять купался без спросу? Я умру от беспокойства…»

— Потому что волнуется за тебя. Она тебя любит… И ты должен ее любить, раз вы с дядей Симой такие друзья. Она же его родная сестра!

— Ну, я и люблю… официально. — Лесь хитро сложил рот «восьмеркой»: один край нижней губы — вверх, другой — вниз, и верхняя губа — так же. — А имущество мое пусть она не трогает. У меня все разложено как надо, а она…

— Да она и не входит к тебе в комнату. Потому что отчаянно боится твоего желтого зверя.

Лесь растянул губы в улыбке:

— Вот и славно… Мам, а когда дядя Сима приедет?

— Не знаю, он обещал позвонить мне на почту… Зачем ты толкаешь носки в карманы? Не смей!

Но Лесь затолкал. Взял сандалии и похлопал их друг о дружку.

— Ну что ты за чудо-юдо непутевое, — жалобно сказала мама. — Почему до школы надо топать босиком?

— Берегу сандалеты. На одной уже подошва отстает.

— У тебя же есть почти новые кеды.

— А сандалии должны дожить до двадцать первого числа!

— Ты весь оброс приметами, как неграмотная бабка.

— Вовсе не как бабка! У меня к приметам научный подход… Ну, я пошел!

— А почему ты сегодня так рано?

— С Витькой поиграю подольше…

Лесь крутанулся на босой пятке, глянул на повернутый к солнцу отражатель и скрылся за калиткой.

Тропинка, что вела от калитки вниз, к Шлюпочному проезду, была похожа на пологую лесенку. Прыгала по отшлифованным подошвами камням.

На последней «ступеньке» Лесь через левое плечо оглянулся на дом — приземистый, причудливый, как бы составленный из нескольких белых кубов, с окнами разной величины. Потом Лесь сбежал на ракушечный тротуар, уронил сандалии, сделал из кулаков «бинокль» и оглядел окрестности.

Это было его пространство, его земля, его мир…