Дым отечества, или Краткая история табакокурения - [63]

Все это — лишь малая толика того, чем когда-то был замечателен этот уникальный музей, экспонаты которого собирали участники обороны Ленинграда. Отчасти поэтому так скуп наш рассказ о «бабушкином матрасе» и прочих атрибутах блокадной поры. Осталось лишь сказать, что о табаке в годы войны сочинялись песни (упомяну «Махорочку» К. Листова и «Давай закурим, товарищ мой» М. Табачникова), которые потом ветераны пели в дружеском кругу как воспоминание о нелегкой военной поре.

10. Из «Космоса» в страну «Марлборо»

«Табак исключительно служит человеку для удовлетворения его прихоти и составляет нередко, если не всегда, несчастие того же человека».

Академик И. М. Догель

И надо, видно, докурить

Остаток табака…

А. Галич. «Легенда о табаке»

В первые послевоенные годы курили даже те, кто прежде не курил, — многие пристрастились к зелью во время войны и расстаться с этой привычкой уже не могли. Курили повсеместно на улицах, на стадионах, в школах, на заводах, в больницах, в банях. Таблички «Место для курения» по распространенности в миллионы раз превосходили редкие надписи — «Не курить!», на которых остряки меняли букву «к» на «д». Ленинградцы с удовольствием дымили дома и в гостях, на лестничных, детских, смотровых, съемочных и строительных площадках, в садах и парках, в рюмочных и в фойе театров, дожидаясь трамвая и выходя из него, а также на природе — на даче, на берегу Финского залива и Ладожского озера, в лесу, собирая грибы и ловя рыбу.

В пригородных электричках после войны первый и последний вагоны были для курящих; в них, не выходя в тамбур, курили все, что тогда можно было курить, — «Ракету» («для шкета»), «Норд», «Пушки», «Дели», «Красную Звезду», «Спорт», «Парашютист», «Лейтенантские», «Антракт», «Ленинградские», «Девиз»; те, кто побогаче и по-пижонистее, дымили вечно измятым «Беломором» или более скромным «Севером» (пачки поменьше, чем у «Беломора»). Сразу после войны «Север» переименовали в «Норд», а потом — без каких-либо объяснений — опять в «Север», как и одноименное кафе и магазин тортов и пирожных на Невском проспекте, 44, существующий до сих пор.

Продолжали вовсю дымить в фильмах и литературных произведениях. Курение помогало режиссерам и литераторам отразить чувства, которые владели героем в конкретной ситуации. Вот взятый наудачу пример из шпионской книги 1956 года: «Челноков смял папироску и старательно погасил в пепельнице каждую искру отдельно». Действия Челнокова призваны передать его волнение и показать, что он тщательно обдумывает положение, в котором оказался. Да что там Челноков! Уважающий себя литературный герой и шагу не сделает, и рта не раскроет, прежде чем не закурит. Вот какими замечательными фразами пестрит издававшаяся в 1950-1960-е годы популярнейшая «Библиотечка военных приключений»: «Файн презрительно поджал губы и выпустил струю дыма прямо в лицо Крыжу». «Подполковник, лежа на траве, курил и думал. Когда аккуратно выкопанная им ямка оказалась, точно заседательская пепельница, полна окурков, Жилин сказал…» «Комов взял предложенную ему папиросу, закурил и выжидающе посмотрел на подполковника». «По тому, как Жилин мял в беспокойных пальцах погасшую папиросу, Комов понял, что подполковник взволнован». «Вот, скажем, иностранец — он курево по-нашему нипочем курить не станет. Иностранец пачку возьмет, щелкнет по донышку, губами сигарету вытащит — он это с большим форсом сделает — и закурит так, как ни один русский человек никогда не закурит». «Курите! — предложил он пачку сигарет «Астра»». «Выпустив кольцо дыма, Евсюков ловко нанизал его на палец». «Перед экспертом был поставлен вопрос: «Были ли эти сигареты выкурены одним лицом или это окурки сигарет, выкуренных разными лицами?»» «Подполковник молча выкурил папиросу, сплющил в неспокойных пальцах гильзу и сосредоточенно свернул ее. Это не предвещало ничего хорошего». «Сколько стоит пачка сигарет «Астра»? — Два шестьдесят. (В 1957 году; после реформы 1961 года — двадцать шесть копеек. — И. Б.)». «Аккурат в воскресенье, — ответил Макасов, ловко сворачивая пожелтевшими пальцами большую цыгарку самосада». «Ступак достал портсигар, закурил». «Опять закурил! Как увидит военный объект, так ему сразу курить хочется. Не кажется тебе, что это не только портсигар, но и фотоаппарат? Хорошо бы подержать в руках этот портсигар, прощупать его пульс».

Сколько мастерства проявлено при написании этих фраз, как они тщательно продуманы, как уместны в смысле развития сюжета, сколь ценны информативностью, какую широкую гамму чувств и настроений передают! И главное — попробуй обойтись без них!

Курили не только отрицательные герои, но и положительные — пионеры и энтузиасты, стахановцы и принципиальные борцы за народное благо. Без конца курили ученые, особенно в часы творческого напряжения или, напротив, бессилия. Курили, приступив к делу и завершив его, после завтрака и обеда, перед сном и крепко выспавшись, на трезвую голову и выпив.

А как эффектно давили сигарету сапогом бросающие курить герои Н. Крючкова, В. Меркурьева и В. Нещипленко в фильме «Небесный тихоход» (1946 г.), — так и хочется повторить их движение, но ведь надо прежде закурить! И повторяли, и закуривали! Миллионами! И снова режиссеры снимали полюбившуюся сцену — «бросаем курить!» уже в исполнении других артистов — А. Белова и А. Кожевникова, в другом фильме — «Неподдающиеся», в другом году — 1959-м. А как ловко отшвырнул докуренную сигарету себе за спину Райский, герой Вячеслава Тихонова, в фильме «Чрезвычайное происшествие», вышедшем на экраны в том же, богатом на табачные кинотрюки 1959 году! Потом этот залихватский жест повторяли сотни тысяч курильщиков, стараясь хоть в чем-то быть похожим на любимого киногероя. А вот Кате, героине фильма «Высота» (1957 год), едва ли отваживались подражать даже самые смелые мужчины: она по ходу сюжета прикуривает от сварочного аппарата.