Дык, или Как московские Митьки достали питерских - [8]

— Кайф!

Мирон нехотя вылез из машины, сонно изогнул спину, зевнул. Обойдя вокруг «Запорожца» выкопал ямку, посидел, закопал и пошел на охоту.

— Культурный кот, — похвалил Антоныч. — Прям как я…

— Дык…

На травке расставили кружки, налили портвейн.

— Привет, — послышался чей-то хрипловатый голос.

Братишки-митьки обернулись…

Глава десятая О том, как иногда нехорошо получается

Да, брат мой, я злодей,

Гад, поношенье Света,

Несчастная душа,

Погрязшая во зле,

Последний негодяй

Из живших на земле.

Ж. Б. Мольер «Тартюф, или Обманщик»

— Привет, — повторил незнакомец. Он был в драных штанах, телогрейке, ужасно небрит. Ну, чисто уголовник! За его плечами висел большой мешок.

— А-а-а! — оттянулся Антоныч. — Братишка!

И протянул подошедшему свою кружку.

Слегка удивившись, незнакомец, однако, выпил и присел рядом с митьками.

— Ты уж извини, — говорил Антоныч, — кроме воблы никакой закуски нет!

Незнакомец открыл свой мешок и начал вынимать оттуда мертвых куриц.

— Костерчик сейчас разведем, — сказал он. — Общипем, обжарим. Пальчики оближете.

— О! — восхитились митьки. — Класс!

Вася и Серега пошли за дровами, наткнулись недалеко на поленницу и через пять минут у них уже полыхал костер. Незнакомец, представившийся нашим друзьям, как Виктор (с ударением на последний слог), и Антоныч резво общипали кур, нацепили их на палку и пристроили над костром. Пока курицы принимали свой нормальный, привычный для митька жареный вид, друзья выпили за знакомство. Виктор рассказал пару неприличных анекдотов, на что Антоныч разразился таким крутым анекдотом, что все попадали.

Затем они долго кушали, запивая вином и пивом. Курицы были несоленые, но митьки не ели со вчерашнего вечера, и потому уписывали так, что за ушами хрустело.

Наконец, все оттопырились.

— Люблю поиграть в удавчика, — самодовольно сказал Сидор, поглаживая раздутый живот. — Лежишь себе на солнышке и перевариваешь!

— Может в картишки, — предложил Виктор, доставая засаленную колоду.

— Лень, — протянул Антоныч.

Мирон, которому тоже перепало и который сожрал две курицы целиком, обглодал все кости после братишек, лежал на спине, дрыгал ногами, а Антоныч чесал ему пузо.

— Однако, не пойму я вас, — сказал Виктор. — Вот вы, митьки, вроде люди как люди, ан нет, странные какие-то.

— Это почему же? — удивился Антоныч.

— Ну, вот меня вы видите в первый раз. А сразу налили портвейна. А вдруг я жулик какой?

— Жулики тоже люди, — сказал Антоныч. — А все люди — братишки.

— Не пойму! У нас всегда говорили: человек человеку — волк…

— Люпус ест, — подтвердил Сидор.

— А вы говорите — братишки! А вот если вам толпа морду начистит, они вам тоже будут братишки?

— За что же нам морду бить? — рассудительно спросил Антоныч. Мы никому зла не приносим — это наша главная заповедь.

— Заповедь, заповедь! — передразнил Виктор, — Вы-то, может, и не приносите, а вот вам могут…

— Могут, — вздохнул Фтородентов, вспоминая сотрудников ГАИ.

— Ну и что? — спросил Антоныч. — Разве это что-то меняет? Есть, конечно люди, которых и людьми-то трудно назвать. Но ведь есть и настоящие люди. Вот они — братишки. А если бы вокруг одни свиньи были вместо людей, было бы скучно жить.

— А зачем вы живете?

— Как зачем? — удивился Антоныч. — Разве непонятно?

— Нет, — сказал Виктор. — Вот я — понятно, мне деньги нужны, а от вас я уже раз пять слышал, что не в деньгах счастье. А в чем же?

— Дык, счастье… Я где-то читал: счастье — это то, чего многим не хватает для полного счастья. Однако, правильно сказано! А вообще, счастье — это сама жизнь. Живи, лови свой кайф — вот тебе и смысл жизни, зачем чего-то придумывать?

В общем, у братишек пошел такой умный разговор о смысле жизни, что мне даже скучно стало. Мирону тоже было скучно, и он заснул. Посапывая во сне, он увидел сон.

Сидит он, значит на батарее парового отопления, а внизу идет целая толпа мышей. Мыши думают, что Мирон спит, а он не спит и одним глазом за ними подсматривает. Тут мимо две курицы жареных пролетают и тоже думают, что Мирон спит, а он не спит и вторым глазом за курицами подсматривает. Одна из куриц подлетает к Мирону и говорит: «А ведь курицы-то летать не умеют!». А действительно, думает Мирон, как они летают? Наверно, потому что жареные? А мыши тем временем сыр начали кушать. Не мой сыр, думает Мирон, не жалко. А сожрут сыр — потолстеют, я тогда их… Мыши все жрали, жрали, а потом начали толстеть. Сначала стали ростом с курицу, потом с Мирона, потом еще больше. Забили всю лестничную площадку, зубами щелкают, Мирону голову откусить хотят. Перепугался Мирон, заорал благим матом и проснулся.

Было уже темно. Умные разговоры кончились, братишки-митьки спали. Фтородентов во сне ворочался, шептал нежно: «Настенька!» и всхлипывал. Сидор храпел и бурчал животом. И лишь Виктор, который, кстати, Мирону не понравился, хотя и принес мешок кур, не спал, а тихонько ступая, бродил вокруг машины. При вопле Мирона он замер на одной ноге, через пару минут снова занялся своим черным делом. Открыв дверь «Запорожца», Виктор залез внутрь, повернул ключ зажигания и поехал.

«Ворюга! — неприятно поразился Мирон. — От гад какой! А еще наших куриц жрал!»