Дыхание земли - [17]

– Потише, Берта, потише! Оборвешь лозу!

– Не оборву! – весело отозвалась Берта. – Я сильней тебя качаюсь, гляди! Хочешь, до той высокой ветки достану?

Жанно действительно не мог достать ее на качелях, сколько ни старался. Поэтому он проворчал:

– Достань, хвастунишка!

«Какое безрассудство», – подумала я. Девочку надо было бы остановить, но я не могла бросить в воде дочерей. К тому же, нельзя не признать, что с тех пор, как Жанно сошел с лозы, беспокойство мое сильно уменьшилось.

Берта раскачалась сильнее. Р-раз! Еще раз! Еще! Безуспешно.

На четвертый раз Берта сумела ухватиться рукой за ветку. С радостным криком обломала она ее кончик, но в тот самый миг взлетела высоко в воздух, и я увидела, что она падает. Жанно в ужасе расставил руки, чтобы ее поймать, и сделал шаг в ее сторону. Берта хлопнулась прямо в его объятия, и они покатились по земле. Отшвырнуло их сильно, и каким-то чудом они оба не разбили головы насмерть о высокий камень ограды, торчавший из земли. Они встали, перемазанные кровью, в пыли и слезах.

Я сама не помнила, как позвала на помощь Аврору и оставила малышек на ее попечение. Жанно и Берта брели ко мне, вытирая слезы и явно предчувствуя нагоняй. Я бросилась к ним.

– Это он меня притащил сюда! – плача, обвинила Жанно Берта. – Я не хотела. Я траву резала для коровы!

– А кто придумал на лозе качаться? – огрызнулся Жанно.

Быстро и лихорадочно я ощупывала сына. Он все-таки ударился о камень, но не так сильно, как Берта, у которой голова была разбита в кровь. К счастью, оба они были живы. Только Жанно с гримасой боли протянул мне руку.

– Очень болит, ма!

Рука у него будто обвисла где-то между запястьем и локтем. У меня холодок пробежал по спине. Что это у него – перелом?

– Брике, сейчас же к отцу Медару в часовню! – крикнула я. Посылать за врачом в Лориан было бы слишком долго, к тому же я знала, что отец Медар, изучавший медицину, знает, как справляться с ушибами и переломами.

Брике, натянув башмаки, уже перемахнул через забор.

– Быстрее, как можно быстрее! – крикнула я ему вслед. Берта рыдала навзрыд, размазывая слезы и кровь по грязному личику. Жанно стоял, сжав зубы и изредка постанывая. У меня не было сейчас сил бранить его за тот злосчастный поступок.

– А что со мной сделает отец Медар, ма? – с тревогой пробормотал он.

Не отвечая, я увела их в дом, обмыла ссадины на голове у обоих. У Берты была большая рана, и я наложила ей повязку из полотна. По правде говоря, я была готова отлупить эту девчонку. Это из-за нее все случилось, именно ее Жанно удерживал. Если бы она не плюхнулась в его руки, то непременно убилась бы. И зачем мне такие напасти от семейства Бельвиня?!

– Все, – сказала я жестко, когда закончила возиться с ней. – Берта, немедленно уходи домой. Пусть твой отец позаботится о тебе.

Она зарыдала еще громче.

– Ага, а меня теперь накажут! – пискнула она по-бретонски.

– Это не мое дело. Ты нам всем надоела, Берта. Уходи сейчас же!

Она медленно поплелась к выходу. Жанно бросил на меня укоризненный взгляд.

– Это же моя подруга, ма!

– Мне безразлично, кто твоя подруга! – вскричала я разгневанно. – По ее милости у тебя сломана рука!

Не хватало мне в один прекрасный день лишиться сына из-за глупостей Берты Бельвинь. Я решила сразу же, как представится возможность, рассказать Жанно, как поступил с нами ее отец. Мне казалось, это отвратит моего сына от такой дружбы.

И в то же время, поразмыслив, я поняла, что было бы неверно как-то наказывать Жанно за этот поступок. Наказание только тогда имеет смысл, когда была вина. Но разве можно обвинять мальчика в том, что он бросился на выручку Берте?

Отец Медар, пришедший по зову Брике, сразу определил у Жанно перелом. Результат детской шалости был печален: мальчику придется целых два месяца носить руку в лубке. Прощай теперь лазанье по деревьям, купание в реке и прочие забавы.

– И завтра я могу остаться дома? – спросил Жанно, кривясь от боли.

– Ничего подобного! – сердито ответила я. – Завтра ты, как всегда, пойдешь заниматься к отцу Медару!

– Но я же не смогу писать, ма!

– Ничего. Господин кюре найдет для тебя занятие.

В тот день я впервые за долгое время молилась Богу, прося его о том, чтоб у Жанно все было хорошо, чтобы перелом сросся легко и правильно и чтобы это никак не отразилось на будущем моего сына.

Если не считать этого неприятного инцидента, в Сент-Элуа все шло нормально. Даже Жак, видя, что наши дела идут в гору, начинал понемногу разговаривать и оправляться морально после удара.

В огороде работы было невпроворот. Франсина помогала мне, и мы целыми днями пололи, прореживали ряды, удобряли, подвязывали, вбивали колышки, убирали камни и листву, собирали улиток, которые разводились в тени и портили растения. Салат, шпинат и редис мы собирали новые через каждые десять дней, и этого добра у нас было вдоволь. Картофель еще в апреле дал первые всходы. Сейчас в земле уже были клубни. Мы собрали зеленый лук и горошек – это было предметом моей особенной гордости. А гречиха в мае зацвела так душисто, что на ее запах слетались тучи пчел, и Селестэн вынес на поле два улья, чтобы зимой у нас был мед.