Дыхание судьбы - [7]

Шрифт
Интервал

Она толкнула кованые ворота, которые недовольно заскрежетали. Между камнями мощеного просторного двора мастерских пробивались сорняки. Дрова, предназначенные для топки печей, сохли на солнце возле скромной кучки угля. Фиолетовые цветы взобравшейся по стене склада бугенвиллии прикрывали собой трещины, а вокруг покосившегося стола, на котором покоились пустые стаканы, стояли в беспорядке стулья.

Ливия отметила, что количество коробок, сложенных возле колодца, не увеличилось. Важно восседая на этой груде, серый домашний кот лениво грелся на солнышке. Она нахмурила брови. В конце дня мастерские Гранди должны будут отгрузить пятьсот электрических лампочек для предприятия Маргера. Никому не нравилось изготавливать лампочки, но рабочим нужно было что-то есть, поэтому, когда предоставлялся шанс получить заказ, привередничать не приходилось.

Когда несколько дней назад дедушка Алвизе слег с сердечным приступом, Ливия сразу же заметила опасное волнение среди работников. Поскольку ни один корабль не может долго оставаться на плаву без капитана, а Флавио был непредсказуем, она сама взяла в руки штурвал. Смена власти не прошла гладко, несмотря на то что талантам женщин всегда отдавалось должное в мастерских Мурано. Уже в пятнадцатом веке дочь мастера-стекольщика, увлеченная созданием стеклянных багетов ярких цветов с орнаментом в виде звезды, получила от государства привилегию на их изготовление. В следующем веке Сенат предоставил Армении Виварини исключительное право на выпуск моделей лодок. Но если стеклодувы и привыкли к присутствию женщин в своем ремесле, они все же не любили выполнять их указания. К тому же незыблемым оставался следующий запрет: ни одна женщина не имела права выдувать стекло. Им позволялось присматривать за «комнатой с ядами», где хранилось сырье, следить за составом стеклянной массы, раскрашивать или покрывать эмалью стекло, применять золотую фольгу, изобретать необычные формы, предлагать свои идеи, но выдувать стекло — никогда! Считалось, что дело здесь в физической силе, но Ливия была убеждена, что виной всему высокомерие мужчин. Она не озвучивала свои мысли, но этот приговор отзывался в ее душе болью.

Раздосадованная, она вошла в мастерскую решительным шагом, готовая перейти в атаку и как следует отчитать лодырей. Вид погасших печей был для нее словно оскорбление, и она старалась не смотреть в их сторону. Увидев Тино Томазини, сидевшего на своей рабочей скамье, широко расставив ноги, Ливия резко остановилась. Этот мастер-стеклодув работал бок о бок с Алвизе более двадцати лет.

Девушка уселась на высокий табурет и обхватила руками колени. Утро выдалось нелегким, и она отдалась чувству комфорта, которое всегда вызывал в ней вид мастерской с ее успокаивающим гулом печей, разнокалиберными инструментами, висящими на крючках, деревянными формами, сложенными в углу, стеклодувными трубками и стальными стержнями, выстроенными в ряд, словно копья рыцарей. Здесь она чувствовала себя дома и благодаря этому испытывала глубокое умиротворение. Это было единственное место, где черная тоска, не покидавшая ее с детства, постепенно рассеивалась и создавалась иллюзия, что она полностью исчезала.

Когда-то известие о внезапной смерти родителей подействовало на маленькую девочку сокрушительно, и она утратила способность говорить. Первые три дня Ливия даже не плакала. Она осознавала, что пугает всех своим бледным осунувшимся лицом, остановившимся взглядом прозрачных глаз, черными тенями ресниц, ложившихся на щеки, когда она соглашалась лечь поспать. Или, по крайней мере, делала вид, что спит. Но не одна в своей комнате, нет, — только там, где были люди: на диване в гостиной, на дедушкиной кровати или на поспешно разложенных подушках в углу мастерской.

Она покорно садилась есть, когда ее об этом просили. В кухне постоянно что-то кипело в кастрюлях. Женщины сменяли друг друга, чтобы нашинковать лук, баклажаны, томаты, рассекая острыми ножами мясистые овощи, пока на сковородке поджаривался чеснок. Они без конца усаживали ее за стол, уговаривали открыть ротик: «Кушай, сокровище мое, кушай, малышка…» Как будто все эти нежности могли смягчить заполнивший ее существо непостижимый ужас… Но полента[12] имела вкус золы, а сливочные десерты вызывали тошноту.

Слезы пришли в полной тишине, парализовавшей родных, в то время как флотилия гондол следовала за погребальной лодкой с ее барочными ангелами, которая торжественно и непреклонно двигалась вперед, к розовым стенам острова Сан-Микеле.

Семейный доктор пожал плечами и развел руками в знак бессилия. «Это шок. Возможно, понадобится еще один шок, чтобы она заговорила. Иначе девочка так и останется немой». Возмущенный дедушка вскочил со стула в узком кабинете, заваленном книгами. «Еще один шок… Ты что, хочешь ее убить?» — воскликнул он. Лицо его побагровело, седые волосы встопорщились. «Успокойся, Алвизе», — пробормотал врач. «Если моя внучка решила не разговаривать с нами, значит ей просто пока нечего сказать. И это гораздо лучше, чем быть болтуном вроде тебя!» — заключил он, после чего взял Ливию за руку и увел подальше от всех этих людей, преисполненных участия, от всех этих склонившихся к ней расплывающихся лиц, которые будут долго преследовать ее в кошмарах.


Еще от автора Тереза Ревэй
Жду. Люблю. Целую

Дочь русских эмигрантов графиня Ксения Осолина и немецкий фотограф, постоянно живущий в Берлине, встретились случайно, но эта встреча явно была предопределена судьбой. Ведь их любовь выдержала испытания разлуками, потерями, войной и даже другой любовью… В военной и послевоенной Европе пересекаются их пути, сплетаются полные драматизма судьбы их близких и друзей.


Лейла. По ту сторону Босфора

История любви на берегах Босфора…Османская империя охвачена восстанием под предводительством легендарного Мустафы Кемаля. В это бурное время Лейла, молодая жена секретаря падишаха, полюбила чужеземца — немецкого археолога, сражающегося за свободу Турции. Их чувства запретны, ведь женщина пошла против традиций. Но любовь пылает жарче солнца, затмевая вековые предрассудки. Суждено ли влюбленным быть вместе?Роскошный Стамбул охвачен восстанием. Во главе бунтовщиков — легендарный Мустафа Кемаль. И в эти бурные дни красавица Лейла, жена личного секретаря падишаха, полюбила чужеземца.


Твоя К.

1917 год. В России грянула революция. После смерти отца семнадцатилетняя дворянка Ксения Осолина принимает решение бежать из Петрограда за границу, чтобы спасти семью: больную мать, маленькую сестру и новорожденного брата. Что ожидает их в чужой стране? Какие испытания приготовила им судьба?


Время расставания

Юная француженка Валентина выходит замуж за наследника меховой империи не по любви; она ищет утешения в объятиях любовника, не осознавая, насколько дорог ей муж. Она поймет это только после его смерти. Гордая и независимая, Валентина, пережив войну, трагедии, происшедшие с близкими, поймет, что нельзя быть счастливой, не даря счастья родным людям.


Рекомендуем почитать
Курортный роман

Женщина и мужчина через всю жизнь проносят воспоминания о мимолетной встрече в поезде. Прошли годы, и судьба снова сталкивает их в курортном городке. Жалеют ли они об упущенной возможности? Довольны ли своей судьбой? Готовы ли к новым отношениям? Отдых на курорте всегда располагает к воспоминаниям и откровенным беседам. Психология отношений наших современников на фоне сказочного чешского городка Франтишковы Лазны.


Мой сводный американец

— Мы не должны, — упираюсь ладонями в горячую грудь парня, но сопротивление только разжигает в нём ещё более ярую потребность. — Знаю, — дразнящим тоном протягивает Томас и словно нарочно проводит носом вдоль моей шеи, отчего дыхание срывается на свист. — Ты боишься? — Да… Да, я боюсь. Но не его. А тех чувств, что он пробуждает во мне. Такое подвластно только одному человеку… Ощущаю на своей коже его наглую ухмылку: — Страх всегда притягивает.


Спроси обо мне море

Думала ли я, отправляясь на свадьбу к племяннику, что моя жизнь перевернется с ног на голову? Что столкнусь лицом к лицу со своим прошлым? Влюблюсь, как школьница? Конечно, нет. Я просто хотела отдохнуть и понежиться под солнцем Марбельи. Но у судьбы оказались другие планы.


Корабль

«Где это я?» С этого вопроса начинается абсурдное, страшное, душераздирающее и полное ярких сновидений путешествие Сигнифа в мир Корабля, на котором он по неясным причинам оказался. Герою предстоит столкнуться с экзистенциальным кошмаром, главным врагом в котором будет для Сигнифа он сам. Перед Сигнифом вновь и вновь встанут проклятые вопросы жизни и смерти, свободы и рабства, любви и разлуки. Раскусит ли он плод бытия? Победит ли себя? Подарит ли любовь ему бессмертие?


Достигая крещендо

Размеренная и спокойная жизнь молодого епископа на Лазурному берегу неожиданно принимает новые обороты. Из родной России приходят странные новости, побуждающие его к действию… На фоне проблем личности разворачивается нешуточное противостояние в верхних эшелонах власти, среди сильных мира сего. Содержит нецензурную брань.


Записка смертника

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.