Дыхание розы - [42]

Допрос длился уже более часа. Флорен и брат Ансельм сменяли друг друга, словно в импровизированном танце, чередуя вопросы веры с вопросами, относившимися к личной жизни.

— Значит, — настаивал Никола Флорен, — мадам де Суарси, ваша мать, считала, что Ной согрешил, напившись после потопа? Но его простили, поскольку он прежде не пробовал вина и не знал, как оно воздействует на разум.

— Моя мать считала его виновным и в конце концов убедила в этом брата Бернара.

— Мадам де Суарси полагала, что прозорливость ее суждения превосходит Божью прозорливость? Речь идет о богохульстве, — подвел черту инквизитор.

— Я полностью это осознаю, — согласилась с ним Матильда, а потом добавила, изобразив огорчение: — Это случалось так часто, господин инквизитор.

Брат Ансельм бросил быстрый взгляд на второго доминиканца, который впервые поднял голову с начала допроса. Он моргнул, и брат Ансельм, повинуясь этому знаку, вмешался:

— Мадемуазель де Суарси, вы пишете: «Брат Бернар, еще молодой каноник, который приехал к нам столь набожным, не опасаясь этой тени, творящей зло, так изменился, общаясь с ней. Во время мессы он произносит слова на непонятном языке, который я не знаю и который наверняка не является латынью». Вы узнаете эти слова?

— Да, я узнаю их. Они в точности выражают правду.

— Выходит, вам известно, что существа, отвернувшиеся от Бога и пошедшие дьявольскими путями, порой обретают дар говорить на незнакомых языках, которые облегчают им общение с силами ада, — уточнил Флорен.

— Нет, мне это не было известно, — уверенно солгала Матильда.

Фразу о языках ей продиктовал дядюшка, а потом объяснил ее значение.

— Речь идет о фундаментальном обвинении, которое может привести к аресту и брата Бернара. Как вы думаете, эти два сообщника предавались нечестивым занятиям? — продолжал настаивать инквизитор.

Матильда сделала вид, что колеблется, затем дрожащим голосом призналась:

— Я этого опасаюсь.

— Прошу вас, мадемуазель, будьте более точной. Благодаря вашему свидетельству мы должны понять всю степень их подлинного грехопадения. Таким образом, мы сможем определить, исповедует ли ваша мать культ единого бога[51] или культ ангелов[52], поскольку — и это очередное доказательство нашей терпимости — эти ереси мало чем отличаются друг от друга.

Матильда подавила вздох облегчения. Двумя днями раньше она бы не смогла ответить, поскольку не знала смысла этих слов. Дядюшка просветил ее, подозревая, что судьи непременно зададут этот вопрос. Он настойчиво подчеркивал, что культ единого бога был тяжким преступлением. Значит, ее мать обвинят и в этом преступлении, не считая других выдвинутых против нее обвинений.

— Я должна вам сказать, что мое сердце истекает кровью. Они вызывали демонов, читая омерзительные молитвы во время мессы, добавляя к ним слова нечестивого языка, как я об этом написала. Они преклоняли колена и пели им хвалу.

— В вашем присутствии?

Губы девочки задрожали. Казалось, она вот-вот расплачется, едва выговорив:

— Я думаю, что моя мать хотела увлечь меня на адский путь.

Среди мужчин, сидевших на скамье, вновь раздался возмущенный шепот.

Матильда горестно вздохнула и уточнила:

— Однажды… служанка, которую мой дядюшка Эд любезно предоставил в наше распоряжение, пришла ко мне столь взволнованная, что едва сумела объяснить, в чем было дело. Я пошла за ней в маленькую ризницу часовни. Там грудой лежали куры с перерезанными глотками, уж не знаю сколько.

— Так они приносили в жертву животных! — воскликнул Флорен, радовавшийся как безумный с самого начала допроса.

Эта крошка была чудом, которое ее дядюшка должен был показывать на ярмарках.

Матильда покачала головой и сделала вывод:

— Значит, речь идет о поклонении единому богу, и это признание, несомненно, самое тягостное из всех тех, что мне приходилось делать.

Брат Ансельм несколько секунд пристально смотрел на девочку, а потом спросил:

— Полагаете ли вы, что непосредственной причиной преступлений против веры, совершенных мадам де Суарси, была Сивилла Шалис?

— Моя мать неоднократно говорила мне о той нежности, которую она питала к этой девице, а также о горе, которое ей принесла ее смерть. Кроме того, она всегда выказывала чрезмерно нежные чувства к ее посмертному сыну Клеману.

Флорен вмешался:

— Клеман исчез до окончания времени благодати, предоставленного мадам де Суарси, что неопровержимо доказывает его виновность. Продолжайте, мадемуазель, прошу вас.

— Я думаю, что эта Сивилла заронила семена ереси в душу моей матери, и за такое она будет проклята. Затем ее сын поддерживал эту ересь со всей дальновидностью, на которую был способен.

В этот момент дверь большого зала приоткрылась. Аньян, прижимаясь к стенам, тихо подошел к креслу инквизитора и прошептал ему на ухо, что мадам де Суарси поднимается по лестнице, ведущей в процедурную комнату. Никола кивнул и встал:

— Мадемуазель, с вашим мужеством может сравниться лишь ваша чистота. Вот почему я не боюсь столкнуть вас лицом к лицу с врагом вашей души. Я не сомневаюсь, что очная ставка, которая сейчас состоится, просветит — если в этом еще есть потребность — благородных членов суда.