Дьяволы с Люстдорфской дороги - [4]

На столе было разложено оружие. Целая груда оружия всех видов и сортов. Зрелище было невиданным и страшным. Девушка машинально потянулась к плащу, висевшему на спинке железной кровати. Плащ уже высох, но был покрыт грязью. Она быстро засунула руку в карман – армейского нагана, ее револьвера, в нем не было. Вдруг она вспомнила, как, разрядив всю обойму, бросила револьвер в зале трактира на пол.

Но… Девушка не поверила своим глазам! На самом краю стола, словно отложенный в сторону, лежал ее наган. Тот самый, армейский, из которого вчера она стреляла. Этот револьвер она узнала бы из тысячи, так как помнила его с детства – она стащила его у отца.

Дверь отворилась, и в убогую комнату, стены которой были все в пятнах от насекомых, вошел ее ночной знакомый, неся в руках железную кружку с дымящимся чаем, это тот самый, который помешал ей броситься с обрыва и тем свести счеты с ее и без того уже искалеченной жизнью.

– Проснулась? – Незнакомец приветливо улыбнулся и протянул ей чашку чая, которую она машинально взяла.

– Вы… кто? – выпалила, глотнув горячий сладкий чай, больно обжегший горло.

– Дядя Ваня. Я же тебе говорил, не помнишь? Меня все в этом городе знают.

Он совсем не был похож на дядю. Присмотревшись повнимательней, девушка поняла, что ему чуть больше тридцати, и тут же про себя отметила, что он довольно привлекательный. Широкоплечий, темноволосый, с приветливым, улыбчивым лицом и крошечными черными усиками, придающими его лицу игривое выражение, он был похож на человека, весьма довольного своей жизнью. Такой человек не стал бы рисковать жизнью, спасая убийцу. Почему же он рисковал?

– А это… что? – Девушка покосилась на оружие.

Дядя Ваня улыбнулся:

– Наш новый арсенал. Вчера приобрели. Свой-то узнаешь?

Девушка аккуратно взяла свой наган и спрятала в карман плаща.

– Не бойся. Тебя не ищут. Мы все обставили так, словно на постоялом дворе произошла пьяная драка. Трое свидетелей будут клясться, что видели ссору мужчин и убийцу – заезжего цыгана. Оружие я забрал. Тебя никто не найдет. Мы умеем заниматься конспирацией. Прикроем, как положено.

– Мы – это кто?

– Мы. Теперь ты тоже с нами. Со вчерашней ночи. Вижу, ты умеешь обращаться с оружием… Стрелять.

– Меня отец учил… в детстве. Он хотел иметь сына. А родилась я.

– И он не сумел скрыть своего разочарования?

Девушка кивнула, нахмурившись. Было видно, что он разбередил старую рану.

– Если ты станешь одной из нас, никто больше не посмеет тебя обижать. Ты всегда сможешь постоять за себя так, как сделала вчера. Тебя станут бояться, – сказал дядя Ваня.

– Я не понимаю. Вы кто?

– Анархисты. Союз революционеров-анархистов. Черные дьяволы. Нас называют так. Неужели ты никогда не слышала? Откуда ты родом?

– Отсюда, из Александровска. Родители… Они и сейчас живут тут, – и она неожиданно для себя добавила: – Они никогда меня не любили…

– Как тебя зовут?

Девушка промолчала. Ее новый знакомый рассмеялся.

– Да нечего тебе бояться! Разве ты еще не поняла, что я на твоей стороне? Мы прикроем тебя и от каторги, и от полиции, и всегда за тебя постоим. Тебе есть куда идти? Ты можешь уходить, если мне не доверяешь. Твое место – с нами. Я понял это вчера. Ты создана быть борцом, а не бессловесной игрушкой для тех, кто вытирает о тебя ноги.

– Маруся. Мария Никифорова. – Девушка твердо взглянула ему в глаза.

– Будешь теперь Дьяволицей Марусей. Так называют нас. Ты ведь не из простых? – Похоже, дядя Ваня знал ответ.

– Нет. Отец – штабс-капитан. Он герой русско-турецкой войны и кавалер множества боевых наград. А еще он тяжелый, жестокий человек, который так никогда и не смирился с тем, что у него родился не мальчик. Он прогнал меня из дома. Совсем прогнал.

– За что?

– Я… Ну… Я убежала с этим… А он… Ему нужно было, чтобы отец дал за мной приданое. А когда узнал, что я сбежала тайком от родителей, без ничего, прогнал прочь. Я вернулась домой. А отец… Он сказал, что я больше не дочь ему, и выгнал на улицу. Только и успела, что стащить наган. Я сначала не хотела убивать! – Было видно, что Маруся говорит правду. – Я совсем не такая! Но когда он начал говорить… то, что он говорил, рука сама потянулась, и… Я рада, что его убила. Я даже не представляла, что так легко убивать, – закончила она с какой-то жестокой улыбкой.

– Да, убить легко. – Ее новый знакомец уставился на нее тяжелым взглядом. – Особенно за дело. Особенно тех, кто тебя оскорбил. Мы убиваем тех, кто нас оскорбил. Чтобы восстановить справедливость.

– Справедливость? Это как? – не поняла Маруся.

– Общество, основанное на частной собственности, должно быть разрушено, – заговорил четко дядя Ваня. Государство, как инструмент насилия, не имеет права на существование. Ты имеешь право выстрелить в любого, кто тебя оскорбит. Ты имеешь право убивать без мотива – потому, что это твое право. Все эти чиновники, политики, зажиточные люди, буржуа, представители средних слоев населения, интеллигенция и даже рабочие – это основная сила, помогающая капиталистам зарабатывать деньги. А значит, делать наш мир несправедливым. Мы боремся против них. И ты вполне достойна присоединиться к этой борьбе – против тех, кто всегда унижал тебя и оскорблял, – торжественно закончил он.