Дьявольское семя - [12]

В дверном проеме появляется высокий мужчина. Свет бьет ему в спину, так что Сьюзен видит только его силуэт — его широкие плечи и крупную, коротко остриженную голову.

Сердце ее начинает биться учащенно, а во рту пересыхает.

Она начинает с силой тереть глаза и негромко стонет, притворяясь больной:

— Мне что-то нехорошо сегодня.

Не говоря ни слова, мужчина закрывает за собой дверь и в темноте шагает через комнату к ней.

Он приближается стремительно и бесшумно, и шестилетняя Сьюзен начинает дрожать.

Мужчина садится на край ее кроватки. Пружинный матрац прогибается под его тяжестью, и кровать жалобно стонет.

Он — большой и грузный.

От него пахнет лимонным лосьоном после бритья.

Она слышит его дыхание. Он дышит глубоко и ровно, словно наслаждаясь исходящим от нее теплым ароматом маленькой, невинной девочки, невзначай проснувшейся посреди ночи.

— У меня, наверное, гриб, — говорит она в жалкой попытке испугать его и заставить уйти.

— Грипп, — поправляет он и включает лампу на ночном столике. — Вряд ли…

— Нет, честное слово, — настаивает она.

Ему только сорок лет, но его волосы уже поседели на висках. Глаза у него серые — серые и холодные, словно остывшая зола. Когда она встречается с его Взглядом, ее дрожь усиливается, а внутри все как будто леденеет.

— У меня животик болит, — лжет она.

Не обращая внимания на ее слова, он опускает ей на голову свою тяжелую ладонь и начинает водить ею по ее взъерошенным волосам.

— Я не хочу! — в отчаянии кричит Сьюзен.

Эти слова она произнесла не только в виртуальном, но и в реальном мире. Ее голос уже давно не был голосом маленькой девочки, но он прозвучал жалобно и беспомощно, и были в нем мольба, отчаяние и страх.

За все свои детские годы Сьюзен так и не смогла сказать ему: «Нет».

Ни разу.

Ни единого разочка.

Она боялась сопротивляться, и покорность постепенно стала привычкой.

Только теперь Сьюзен получила возможность справиться со своим прошлым. Созданная ею программа виртуальной терапии была самым эффективным средством против преследовавшего ее парализующего страха.

* * *

— Я не хочу, папочка! — хнычет маленькая Сьюзен.

— Тебе понравится.

— Но мне не нравится!

— Это пока… Потом тебе будет приятно.

— Не будет, не будет, я знаю!

— Вот увидишь, тебе обязательно понравится.

— Пожалуйста, не надо! Не делай это со мной.

— Но я хочу! — настаивает он.

— Прошу тебя, нет!.. А-а-а!..

Их только двое в большом и темном доме. В этот поздний час домашняя прислуга уже давно разошлась по домам, а пожилой мажордом и его супруга удалились в свою квартирку во флигеле у бассейна. Они не придут, если не вызвать их звонком.

Мать Сьюзен уже год как лежит в могиле.

Она так скучает по матери.

Она скучает по ней, а ее родной отец гладит маленькую Сьюзен по волосам и шепчет:

— Я хочу…

— Я расскажу про тебя, честное слово — расскажу…

Теперь Сьюзен уже плачет по-настоящему, хотя по-прежнему чуть слышно. Одновременно она пытается незаметно отодвинуться от него.

— Только попробуй, и я сделаю так, что никто никогда не услышит от тебя ни слова. Ты понимаешь, что я хочу сказать?.. Мне придется убить тебя, — спокойно объясняет он. В его голосе нет ни тени угрозы; он звучит по-прежнему негромко и мягко, только чуть хрипло от растущего в нем извращенного желания.

Сьюзен уверена, что он исполнит свое обещание. Его голос совершенно спокоен, но глаза становятся печальными. Несомненно, ему очень грустно от того, что придется убить маленькую Сьюзен.

— Не вынуждай меня на это, моя птичка. Иначе мне придется убить тебя точно так же, как я убил твою мать.

Мать Сьюзен скоропостижно скончалась от какой-то непонятной болезни. Сьюзен не знает истинной причины, хотя она запомнила слово «инфекция».

— Я подсыпал ей сильное снотворное в вино, которое она пила после ужина, — говорит отец. — Я сделал это затем, чтобы она не почувствовала укол. Потом, ночью, когда твоя мать заснула крепким сном, я взял шприц и ввел ей возбудитель опасной болезни. Бактерии. Ты знаешь, что такое бактерии, милая? Это такие маленькие червячки, которых не видно простым глазом, но которые съедают человека изнутри. Я набрал полный шприц этих маленьких червячков и впрыснул их твоей матери. Я взял самую длинную и острую иглу, чтобы ввести болезнь как можно глубже в ее тело. Вирусная инфекция миокарда — это не шутка. Она убила твою мать быстро, за считаные часы. Правильный диагноз был поставлен только через сутки, когда болезнь уже нельзя было остановить.

Большую часть того, что он говорит, Сьюзен не понимает, но суть она улавливает, и ей становится страшно, как никогда в жизни. Она чувствует, что ее отец говорит правду.

В чем, в чем, а в шприцах и иглах ее отец разбирается. Он — доктор.

— Ну что, моя птичка, сходить мне за иголкой?

Сьюзен слишком напугана, чтобы произнести хоть слово.

Острые сверкающие иглы пугают ее до смерти.

Он знает это.

Он знает, что его дочь боится уколов.

Знает…

Отец умеет пользоваться шприцем. Он знает, что такое страх.

Неужели он убил ее мать одной из своих иголок?

Отец продолжает поглаживать Сьюзен по голове.

— …За большой острой иголкой? — снова спрашивает он.

Сьюзен вся дрожит. Язык ей не повинуется, а зубы начинают стучать.