Дьявольский вальс - [15]

Выражение удивления на лице Синди не исчезло. Я решил не продолжать и перешел на другую тему:

— А как Кэсси дала вам знать, что у нее болит голова?

— Она указала на нее и заплакала. Она не сказала мне о головной боли, если вы это имеете в виду. Она может произносить всего несколько слов: «бака» вместо «собака», «бу-бу» вместо «бутылка». И даже при этом иногда пользуется жестами. Доктор Ивз говорит, что ее речь отстает в развитии на несколько месяцев.

— Для детей, которые часто находятся в больницах, некоторое отставание — явление обычное. Но это пройдет.

— Я пыталась работать с ней дома. Разговариваю с ней. Читаю, когда она в настроении слушать.

— Хорошо.

— Иногда ей это нравится. А иногда она просто не может сидеть спокойно, особенно после тяжелой ночи.

— И часто бывают такие ночи?

— Нет. Но они очень сильно влияют на нее.

— Что происходит?

— Она просыпается, как будто увидев плохой сон. Мечется, вертится и плачет. Я удерживаю ее, и иногда она снова засыпает. Но порой долго не спит — капризничает. На следующее утро обычно бывает беспокойной.

— В чем это выражается?

— Не в состоянии сконцентрировать внимание. Хотя в другое время она может подолгу сосредоточиваться на чем-нибудь — в течение часа или даже дольше. Я стараюсь уловить такие моменты, пытаюсь читать и разговаривать с ней. Так, чтобы ускорить развитие ее речи. Может быть, вы мне могли бы что-то посоветовать?

— Вы как будто на правильном пути, — ответил я.

— Иногда мне кажется, будто она не говорит потому, что не испытывает в этом необходимости. Я всегда знаю, что ей хочется, и даю ей это раньше, чем она попросит.

— Когда у нее заболела голова, вы тоже сразу поняли, в чем дело?

— Совершенно верно. Она проснулась в слезах и металась в кроватке. Я сразу же пощупала ей лоб — не горячий ли. Нет, прохладный. Меня это в общем-то не удивило — она плакала не от испуга. Скорее от боли. Я уже научилась различать. Поэтому я спросила, что болит, и в конце концов она прикоснулась к головке. Я знаю, это звучит не по-научному, но постепенно начинаешь как бы чувствовать вместе с ребенком — словно в тебя встроен радар. — Синди посмотрела в сторону кроватки. — Если результаты компьютерной томографии не были бы в тот день нормальными, то я бы по-настоящему испугалась.

— Из-за головной боли?

— Когда пробудешь здесь, в больнице, достаточно долго, многого наглядишься. Начинает чудиться самое худшее. Меня до сих пор пугает, когда она вскрикивает по ночам, — никогда не знаешь, что случится дальше.

Синди вновь заплакала и стала промокать глаза смятой салфеткой. Я подал ей свежую.

— Простите, доктор Делавэр. Это просто непереносимо — видеть, что она страдает.

— Вполне вас понимаю, — сказал я. — Но, по злой иронии судьбы, именно то, что могло бы ей помочь, — анализы и процедуры, — причиняют девочке больше всего боли.

Тяжело вздохнув, она кивнула.

— Именно поэтому доктор Ивз и попросила меня встретиться с вами, — продолжил я. — Существуют психологические методы, помогающие детям преодолеть страх перед процедурами, а иногда даже ослабить ощущение боли.

— Методы, — повторила она, подобно Вики Боттомли, но без свойственного медсестре сарказма. — Это было бы прекрасно — я была бы очень признательна за все, что вы смогли бы сделать. Смотреть, как она страдает, когда у нее берут кровь на анализ… Просто ужасно.

Я вспомнил, что говорила Стефани по поводу самообладания Синди во время процедур.

Словно читая мои мысли, она призналась:

— Каждый раз, как кто-то входит в эту дверь со шприцем, у меня все застывает внутри, хотя я продолжаю улыбаться. Мои улыбки для Кэсси. Изо всех сил я стараюсь не показать ей, насколько я взволнованна, но я знаю, что она уже понимает это.

— Тот самый радар…

— Мы так тесно связаны друг с другом — она у меня одна-единственная. Она только взглянет на меня, и уже понимает. Я ничем не помогаю ей, но что я могу поделать? Просто не могу оставить малышку наедине с ними.

— Доктор Ивз считает, что вы держитесь молодцом.

В карих глазах что-то промелькнуло. На краткий миг открылась жесткость? Затем последовала усталая улыбка.

— Доктор Ивз замечательная. Мы… Она была… Она так прекрасно обходится с Кэсси, даже несмотря на то что Кэсси не желает с ней общаться. Знаю, все эти болезни были тяжелы и для нее. Каждый раз, когда ее вызывают в Отделение неотложной помощи, я чувствую себя неловко из-за того, что опять вынуждаю ее заниматься с нами всем этим.

— Это ее работа, — заметил я.

В ответ на мои слова Синди взглянула на меня так, будто я ударил ее.

— Я уверена, для нее это значит гораздо больше, чем просто работа.

— Да, конечно. — Я понял, что все еще сжимаю в руках игрушечного кролика.

Взлохматив ему животик, я поставил кролика обратно на полку. Синди, поглаживая косу, наблюдала за мной.

— Я не хотела быть резкой, — проговорила она. — Но то, что вы сказали — о докторе Ивз и ее отношении к работе, — заставило меня задуматься о своей работе. Работе матери. Видно, я справляюсь с ней не очень-то хорошо, так ведь? Никто нас этому не учит.

Она отвернулась.

— Синди, — проговорил я, наклоняясь к женщине. — Через это нелегко пройти. Это не совсем обычное дело.