Дьявольский вальс - [10]

3

Мы поднялись из-за стола, и Стефани предложила:

— Если не возражаешь, мы поднимемся по лестнице.

— Утренняя аэробика? Прекрасно.

— Когда тебе стукнет тридцать пять, — заявила она, расправляя платье и застегивая белый халат, — старый добрый основной обмен веществ летит ко всем чертям. Приходится серьезно трудиться над собой, чтобы не обрасти жиром. Кроме того, лифты по-прежнему двигаются, как сонные, будто их пичкают валиумом.

Мы направились к главному выходу из кафетерия. Теперь пустовали все столики. Уборщик в коричневой спецодежде протирал пол мокрой тряпкой, и нам пришлось ступать с осторожностью, чтобы не поскользнуться.

— Лифт, на котором я поднимался к тебе, — сказал я, — теперь работает по-новому. Запирается на ключ. Зачем принимать все эти меры безопасности?

— Официальное объяснение — в целях предотвращения уголовных преступлений. Чтобы не допустить сюда беспредел, царящий на улицах. До некоторой степени это разумно — случаи криминальных нападений участились, главным образом во время ночных смен. Но можешь ли ты вспомнить время, когда Восточный Голливуд становился безопасным с наступлением темноты?

Мы добрались до двери. Еще один уборщик уже запирал ее. Увидев нас, он бросил в нашу сторону такой взгляд, будто ему надоел весь мир, и открыл дверь.

Стефани заметила:

— Сокращенный рабочий день — еще одна статья экономии.

А в коридоре царило безумие. Мимо проносились шумные группы оживленно переговаривающихся врачей. Измученные родители тащились по коридору, катя в инвалидных колясках ветеранов больницы кукольных размеров на мучительные процедуры, разработанные наукой.

Молчаливая толпа собралась у дверей лифтов, сбившись в кучки и дожидаясь, когда придет хоть один из трех лифтов, одновременно застрявших на третьем этаже. Ожидание, вечное ожидание.

Стефани ловко пробиралась сквозь толпу, кивая знакомым, но не останавливаясь. Я еле поспевал за ней, стараясь не столкнуться со стойками капельниц.

Когда мы добрались до лестничной клетки цокольного этажа, я спросил:

— Какого рода были криминальные проблемы?

— Обычные, только их стало значительно больше, — ответила она, поднимаясь по лестнице. — Кражи из автомобилей, вандализм, выхватывают сумочки из рук. Случаи разбоя на бульваре Сансет. Несколько месяцев назад на автостоянке на той стороне улицы напали на двух медсестер.

— Нападения сексуального характера? — спросил я, прыгая через две ступеньки, чтобы не отстать от Стефани.

— Так и не выяснили. Ни одна из них здесь больше не появлялась, и поэтому некому было рассказать о происшедшем. Обе они были временными работниками, дежурили в ночные смены. Все, что я слышала, так это то, что их здорово избили и отобрали сумочки. Полиция прислала к нам офицера по связям с общественностью, тот прочел обычную лекцию о личной безопасности и в конце концов признал, что едва ли кто-нибудь сможет гарантировать безопасность, если не превратить больницу в вооруженный лагерь. Женщины, работающие в штате, подняли страшный шум, и администрация обещала более регулярные обходы охраны.

— И каковы результаты?

— Думаю, что кое-какие есть — появилось больше людей в форме, и с тех пор нападений не было. Но меры по защите принесли с собой и много такого, о чем мы не просили. Вначале на территории больницы появились телемониторы, потом ввели новые пропуска, стали возникать столкновения, подобные тому, какое ты только что испытал на себе. Лично я считаю, что мы сыграли на руку администрации — дали им повод для усиления контроля. А получив однажды такую возможность, они никогда уже не выпустят ее из рук.

— Месть троечников?

Стефани остановилась, посмотрела на меня с верхней ступеньки через плечо и бесхитростно улыбнулась:

— Ты и это помнишь?

— Еще бы.

— В те времена я много болтала. Правда?

— Юношеский задор, — согласился я. — Кроме того, они этого заслуживали — при всех разговаривали с тобой свысока. Только одно выражение чего стоит — «Доктор Мисс».

— Да, это была весьма нахальная компания, согласись. — Она двинулась дальше, но замедлив шаги. — Сокращенный рабочий день, ленч с «Мартини», подолгу рассиживались и трепались в кафетерии, а нам рассылали меморандумы о повышении эффективности труда и экономии расходов.

Через несколько ступенек Стефани вновь остановилась.

— «Троечники» — не могу поверить, что я действительно так сказала. — Ее щеки запылали. — Я была несносной, правда?

— Вдохновенной, Стеф.

— Скорее надутой. Это были сумасшедшие времена, Алекс. Абсолютно сумасшедшие.

— Согласен, — ответил я. — Но не забывай, чего мы добились: равная оплата для женского персонала, разрешение для родителей ночевать здесь, игровые комнаты.

— Давай не забывать и о бесплатном кофе для больничного персонала.

И через несколько ступеней:

— Но при всем при том, Алекс, многое из того, на чем мы были помешаны тогда, кажется теперь нецелесообразным. Мы сосредоточились на личностях, но проблема заключалась в самой системе. Одна группа бывших троечников уходит, а на ее место приходит другая — такая же, и старые проблемы остаются. Иногда я задумываюсь, не слишком ли я здесь задержалась. Возьмем тебя — вот уже много лет, как ты выбрался из этих проблем и выглядишь лучше, чем когда-либо.