Дьявольский полк - [21]

— Обер… обер… обер-ефрейтор Порта, — заговорил он, заикаясь, — что-то должно произойти. Клянусь Богом, должно. Так не может продолжаться.

Гофман повернулся и, шатаясь, выбежал зигзагами. Последнее, что он услышал, были сказанные Легионеру слова Порты:

— Теперь у нас скоро будет новый гауптфельдфебель.

— Как ты все это выдумал? — спросил изумленный Старик.

— Выдумал, — фыркнул Порта. — Факты не выдумывают. Запомните это, герр фельдфебель Байер. Я просто держу глаза открытыми. Если хочешь выжить в цивилизованной стране, лучше всего знать что-то порочащее об окружающих, тогда на них можно положиться. У всех есть что-то неприглядное в прошлом, будь то император или нищий. Взять, к примеру, тебя, Старик. Ты думал — все, что делает Адольф, правильно? Считал его неплохим типом, так ведь?

— Конечно, — ответил Старик.

Порта усмехнулся, достал записную книжку и старательно что-то записал.

— Это было темным пятном на твоей репутации, и смыть его может только полное поражение немецкого оружия. На твоем месте я бы пошел к нашему падре, попросил бы его помочь помолиться о том, чтобы американские морпехи поскорее вошли в Берлин.

Потом взял свою флейту, и мы все запели:

К черту Гитлера и всех его собратьев,

Подотрись ты знаменем со свастикой

И раскрой всем изменникам объятья…

— С ума сошли, — засмеялся Марке. — Чего доброго Гофман вернется.

Порта дал коту в птичьей клетке кусок колбасы.

— Если и вернется, то чтобы принять участие в игре. Теперь он будет лизать мне сапоги, если я захочу. Видел его любимую зеленую подушку? Завтра он мне ее подарит.

— Странно, что ты так и не стал фельдфебелем, — восхищенно пробормотал Марке.

— Идиот! Как обер-ефрейтор я представляю собой становой хребет армии. Решаю, будет ли у моего непосредственного начальника зубная боль, люмбаго или что-то еще. Когда мы были на Украине, нам не давал жизни гауптман по фамилии Майер, выскочка из сельских учителей. Он погиб.

— От чего? — с любопытством спросил Грегор Мартин.

— Случайно сел широкой задницей на противотанковую мину, — весело ответил Порта[75]. — Ну, делайте ставки. Один доллар идет за тысячу гитлеровских денежных единиц.

— А черчиллевские деньги возьмешь? — спросил Грегор.

— Конечно, раз они начали жизнь в Английском банке. По мне, можете ставить рубли, злотые, кроны. Курс валют определяем я и Нью-Йорк. Но марок остерегайтесь, они с каждым часом дешевеют. Жемчуг, золото и все такое прочее оценивается в долларах. Подтверждения права собственности не требуется. В конце игры они все равно будут моими.

Кости катились. Час за часом. Солнце зашло. Жужжавшие комары жалили нас в голые руки и шеи, но мы не замечали этого, все наше внимание было сосредоточено на костях. Комната была заполнена дымом; лампа на столе коптила из-за недостатка кислорода; жемчуга, кольца, картины, доллары, фунты, датские и шведские кроны, польские злотые, японские иены, индийские рупии, любимые пистолеты и холодное оружие переходили из рук в руки в ветхой итальянской горной хижине.

Незадолго до рассвета фельдфебель Марке вышел и вернулся с тремя рулонами шелка. Лейтенант берсальеров, родовитый граф, бросил на стол перед Портой пачку документов на владение замком неподалеку от Венеции.

— Двадцать тысяч долларов, — негромко произнес он.

Порта передал документы Легионеру, тот тщательно изучил их и что-то прошептал Порте. Порта взглянул на графа.

— Поскольку ты итальянец, дам тебе семнадцать с половиной. Будь ты пруссаком с двумя Железными крестами, получил бы десять.

— Восемнадцать, — сказал граф, напуская на себя равнодушный вид.

— Семнадцать, — сказал с улыбкой Порта.

— Ты же говорил семнадцать с половиной, — запротестовал берсальер.

— Слишком поздно, мой дорогой граф. Мировая история меняется ежеминутно. Завтра твой замок могут реквизировать фермерские сынки из-за моря, а кто, черт возьми, сможет продать реквизированную собственность? Это не удастся даже еврею, хоть бы ему помогали десять греков и пять каталонцев.

Граф сглотнул.

Тут какой-то ефрейтор-егерь выбросил полное количество очков. И с алчным видом придвинул к себе большую стопку зеленых кредиток.

Граф, как зачарованный, уставился на желтый цилиндр Порты, потом взглянул на кота в птичьей клетке, увидел, что этот егерь выиграл еще раз. Он понятия не имел, что тут все подстроено, что это психологическая тактика Порты. Внезапно граф решил, что его замок представляет собой старые развалины, пронзительным голосом согласился на предложение Порты и стал мять в руках шапочку с пером. Шесть костей покатились по столу, и граф стал бывшим владельцем замка неподалеку от Венеции. Он успел произнести несколько ругательств до того, как Малыш его вышвырнул.

— Я лейтенант итальянской королевской армии, — прокричал он в зарю.

— На этом не разбогатеешь, — ответил Малыш и захлопнул дверь.

В глубокой депрессии граф пошел вниз по тропинке. Там, где она подходила к дороге, у трех искривленных пробковых дубов, он наткнулся на совместный военный патруль, которым командовали итальянский капитан и немецкий обер-лейтенант. Поскольку граф оставил бумажник с документами в хижине Порты, патруль не стал его слушать. По всей стране только что ввели военно-уголовное право, потому что очень многие дезертировали.