Дьявольский микроб - [31]

Когда я сказал, что хочу видеть ее брата, она не проявила восторга.

— Входите, — нехотя сказала она. — Мама еще в постели. Эрик завтракает.

Снова дразнящий запах бекона и яичницы. Снова я почувствовал слабость. Чессингем взволнованно поднялся и нервно поздоровался:

— Доброе утро, мистер Кэвел.

Отвечать тем же мне не хотелось. Я равнодушно поглядел на него, как смотрят только полицейские и официанты, и сказал:

— Мне придется задать вам еще несколько вопросов, Чессингем. Я провел бессонную ночь и не настроен разоблачать ваши увертки. Отвечайте откровенно. Этой ночью мы узнали некоторые любопытные подробности, выводящие на вас. — Я взглянул на его сестру:

— Мисс Чессингем, не хочется вас расстраивать без надобности. Лучше бы я побеседовал с вашим братом наедине.

Она посмотрела на меня, широко раскрыв глаза, и собиралась было уйти, но голос брата остановил ее:

— Останься здесь, Стелла. Мне нечего скрывать. Сестра все обо мне знает, мистер Кэвел.

— На вашем месте я не проявлял бы столько уверенности, — холодно произнес я и сурово поглядел на него. — Если хотите остаться, мисс Чессингем, то оставайтесь. Но помните, я просил вас удалиться.

Оба они были бледны и чрезвычайно напуганы. Учитывая мою способность запугивать людей, меня бы в любой момент взяли в центральную европейскую секретную полицию, в Интерпол. Я приступил к допросу.

— Что вы делали в прошлый вечер, Чессингем? Скажем, около десяти часов?

— Вчера вечером? — заморгал он. — Почему я должен был считать каждый свой шаг вчера вечером?

— Вопросы задаю я. Пожалуйста, отвечайте.

— Я... я был дома. Со Стеллой и матерью.

— Весь вечер?

— Конечно.

— Отнюдь не «конечно». Кто может подтвердить, что вы находились дома?

— Только Стелла и мать.

— Только мисс Чессингем. В десять часов ваша мать обычно уже в постели.

— Да, в постели. Я забыл.

— Не удивлен. Вы забыли мне сказать, что служили в королевском армейском батальоне обслуживания.

— В батальоне?.. — Он опустился за стол, конечно, не для того, чтобы продолжать завтрак. Едва заметное движение руки подсказало мне, что он сжал ладони. — Да, это правда. Но как вы узнали?

— Птичка начирикала мне на ушко. Та же птичка сказала, что вы водили армейский грузовик. — Мне ничего не оставалось, как слегка слукавить. Что делать, время было не на моей стороне. — А вы говорили, что не водите.

— Да, я не могу. — Он бросил взгляд на сестру и снова посмотрел на меня. — Это ошибка. Кто-то ошибся.

— Вот видите, Чессингем, а вы отказываетесь. А если к вечеру вам будут представлены четыре свидетеля, которые под присягой подтвердят, что видели вас за рулем?

— Возможно, один-два раза я и пробовал. Я... я не помню. У меня нет прав.

— Надоело! — сказал я с отвращением. — Вы ведете себя по-дурацки. А вы не кретин, Чессингем. Перестаньте увиливать и корчить из себя дурачка.

Вы можете водить машину. Признайтесь. Мисс Чессингем, ведь ваш брат может водить, не правда ли?

— Оставьте Стеллу в покое! — выкрикнул побледневший Чессингем. — Вы правы, черт вас возьми! Я могу водить... кое-как.

— Думаете, поступили очень разумно, оставив «бедфорд» у своего дома два дня назад? Предполагали, что полиции никогда и в голову не придет подозревать кого-то в столь очевидном?

— Никогда и близко не был у этой машины! — закричал он. — Клянусь.

Клянусь, что не был у этой машины! Я испугался, когда вы вчера пришли к нам, и решил сделать все, чтобы доказать свою невиновность.

— Невиновность? — засмеялся я смехом полицейского. — Снимки Юпитера, по вашему утверждению, вы сами делали. Как вы их сняли? Смастерили приспособление для автоматического фотографирования, когда вы здесь отсутствуете, а находитесь в Мортоне?

— Ради бога! О чем вы говорите?! — обезумел он. — Приспособление?

Какое, к черту, приспособление?! Да переверните вверх дном весь дом и найдите...

— Не будьте столь наивным, — перебил я. — Вы могли припрятать его в лесу, где-нибудь за полсотни миль от дома.

— Мистер Кэвел! — Возмущенная Стелла встала передо мной со сжатыми кулачками. — Вы совершаете чудовищную ошибку. Эрик ничего не имеет общего с... ни с чем. С этим убийством. Ничего, говорю я вам! Я знаю.

— Вы были с ним после десяти тридцати в тот вечер? В его обсерватории? Если не были, милая леди, вы ничего не знаете.

— Я знаю Эрика! Знаю, что он совершенно не способен на...

— Личные аттестации меня не интересуют, — перебил я. — Если вы столько знаете, то, может быть, объясните, как ваш брат положил за последние четыре месяца тысячу фунтов в банк? Пятьсот фунтов третьего июля и столько же третьего октября. Сможете объяснить?

Они испуганно переглянулись, не скрывая этого. Чессингему удалось заговорить не сразу, а когда он заговорил, голос был хриплым и дрожащим.

— Это клевета! Кто-то хочет меня оклеветать.

— Не кричите и объясните вразумительно, — устало сказал я. — Откуда эти деньги, Чессингем? Прежде чем ответить, он помолчал с минуту.

— От дяди Джорджа, — жалким шепотом произнес он, уставившись в потолок.

— Очень любезно с его стороны, — мрачно сказал я. — Кто же он такой?

— Мамин брат, — все еще шепотом пояснил он. — Проклятье нашей семьи.

Он утверждал, что совершенно невиновен в преступлениях, которые ему приписали, но факты были так убедительны, что ему пришлось бежать из Англии.