Дьявольская секта - [165]

– А потом?

– Он положил трубку, спросил, не думаю ли я, что это приемная дантиста.

– Что ты ответил?

– Что не думаю. Я ни разу не был у дантиста, никогда. У меня очень хорошие зубы.

Лыоис наклонился ко мне и пальцем приподнял верхнюю губу, чтобы доказать свою правоту. Зубы у него были как у волка, белые и острые. Я кивнула.

– А потом?

– А потом ничего. Он что-то пробормотал и сказал, что это честь для меня, что он мной интересуется, или что-то в этом роде. Что он собирается купить мой контракт, он сделает мне карьеру, э… как это он сказал… производящую впечатление карьеру. – Тут он расхохотался. – Производящую впечатление… мне… Я ответил, что мне все равно и я хочу только заработать кучу денег. Ты знаешь, я нашел «роллс».

– Что?

– Я же говорю – «роллс», ты на днях говорила о таком с Полом, в который можно войти, не сгибаясь. Я нашел его для тебя. Ему лет двадцать, он очень высокий, а внутри весь золотой. Мы получим его па следующей неделе. Болтон дал мне достаточно денег для первого взносами я его внес.

На мгновение я остолбенела.

– Ты хочешь сказать, что купил мне «роллс»?

– Разве ты не хотела его иметь?

– И ты полагаешь, что и дальше будешь осуществлять все мои школьные мечты? Ты сошел с ума!

Льюис успокаивающе махнул рукой: жест, более уместный для мужчины зрелых лет. Наши роли переменились. Прежние отношения, бывшие платоническими, теперь становились просто смешными. Трогательными, но смешными. По моему лицу Льюис все понял, так как тут же надулся.

– Я думал, тебе будет приятно… Извини, я должен уйти сегодня вечером.

Прежде чем я успела что-либо сказать, он встал и скрылся в доме. Терзаемая раскаянием, я отправилась спать, около полуночи поднялась, чтобы написать Льюису письмо с благодарностью и извинениями, столь приторными, что пришлось в конце концов вычеркнуть несколько фраз. Зайдя в комнату Льюиса, я сунула письмо под подушку и еще долго не могла заснуть, ожидая его возвращения. В четыре утра Льюис еще не появился, и со смесью облегчения и грусти я заключила, что он наконец нашел любовницу.

Чтобы хоть немного выспаться, я отключила телефон, позевывая, появилась в студии лишь к полудню и, естественно, оказалась не в курсе последних событий. Когда я вошла, Кэнди подпрыгнула в кресле, глаза у нее были совершенно бешеные. «Уж не укусила ли ее электрическая пишущая машинка», – подумала я. Она обняла меня за шею: –

– Что ты думаешь об этом, Дороти? Что ты думаешь?

– Бог мой, о чем?

Я увидела перед собой грандиозную перспективу нового контракта, за который заплатят кучу денег. Я как раз простаивала, и Кэнди, не позволила бы мне отказаться от работы. Вопреки тому, что я, очевидно, вполне здорова, каждый, с самого моего детства, считал своим долгом приглядывать за мной, словно за умственно отсталой.

– Ты ничего не знаешь? – блаженство, разлившееся по ее лицу, породило во мне сомнения. – Джерри Болтон мертв.

Я с ужасом вынуждена была отметить, что, как и сна, да и все па студии, восприняла это известие как хорошую новость.

Я села напротив Кэнди, только теперь заметив, что она уже достала бутылку шотландского и два стакана, чтобы отметить событие.

– Что значит мертв? Льюис еще вчера видел его.

– Убит, – радостно сообщила она.

Тут я спросила себя, не результат ли моих литературных творений эта ее мелодраматическая манера поведения?

– Но кем?

Неожиданно она смутилась и, запинаясь, ответила:

– Я не знаю, смогу ли я сказать… Кажется, мистер Болтон имел… э… моральные принципы… которые… которые…

– Кэнди, – сухо сказала я, – у каждого есть свои принципа, не важно какие. Объясни подробнее.

– Его нашли в одном доме, около Малибу, кажется, он был там старым клиентом. Он пришел с молодым человеком, который потом исчез. Он и убил Болтона. По радио это назвали банальным преступлением на почве секса.

Итак, тридцать лет Джерри Болтон скрывал свое лицо. Тридцать лет он играл роль безутешного, нетерпимого в вопросах нравственности вдовца. Тридцать лет он пачкал грязью молодых актеров определенного типа, похожих на женщин, часто, несомненно, в целях самозащиты, губил их карьеру… Жуть какая-то.

– Почему они не замяли дело?

– Убийца, как полагают, сразу же позвонил в полицию, а затем в газеты. Тело нашли в полночь. Тайное, как говорится, стало явным. Владельцу этого притона пришлось раскрыть карты.

Механически я поднесла стакан к губам, затем с отвращением поставила обратно на стол. Для спиртного слишком рано. Я решила пройтись по студии. Всюду царило оживление. Я могла бы даже сказать, народ веселился, как на празднике, и мне стало немного досадно. Человеческая смерть никогда не делала меня счастливой. Все эти люди в свое время натерпелись от Болтона, и двойная новость о его тайной жизни и смерти доставляла им нездоровое удовольствие. Я отправилась к площадке, где работал Льюис. Съемки начинались в восемь утра, но после такой бурной ночи едва ли он мог предстать перед камерой в хорошей форме. Однако я нашла его, прислонившегося к стене, улыбающегося и непринужденного, как обычно. Он направился ко мне.

– Льюис, ты слышал новость?

– Да, конечно. Завтра мы не работаем, траур. Мы сможем заняться садом. – Помолчав, он добавил: – Нельзя сказать, что я принес ему удачу.