Дьявольская игра - [22]

Но голос совершенно очевидно был другим. Он имел какой-то хриплый, нагловатый оттенок, и когда Майк приблизился к кровати, то увидел, что выражение лица Жанет, насколько это можно было заметить, тоже изменилось. До этого она выглядела озабоченной и немного возбужденной предстоящей операцией, теперь была развязной, вызывающей и даже немного дерзкой. Когда он заглянул в ее глаза, то заметил в них какой-то странный, насмешливый отсвет, который раньше отсутствовал.

И если бы он не был полностью уверен, что перед ним находится Жанет Берк, то легко бы поверил, что перед ним другая женщина.

— Что случилось? — спросил он.

— Я сейчас вспомнила эту статую Афродиты — в Британском музее, верно?

— Да.

— Ну, если вы собираетесь создать из меня богиню, похожую на эту модель, то почему бы вам не сделать мне грудь, достойную богини, как на бюсте в Лондоне? — Голос звучал также насмешливо и совершенно не походил на нормальную речь Жанет Берк.

— Какой номер бюстгальтера вы носите? — спросил он.

— Тридцать два А, когда ношу, но это бывает не часто.

— Какой размер вы хотели бы иметь?

— Вы же доктор. Что вы пропишите?

— Что, если тридцать шесть В? Это должно соответствовать вашему росту и весу.

— Отлично, если вы сможете это сделать.

Голос все еще носил нагловатый оттенок с какими-то странными, почти соблазнительными нотками. Слушая его, Майк никак не мог поверить, что это говорила та же девушка, хотя видел, как двигаются ее губы, артикулируя слова.

— Я не могу обещать сделать ваши груди завтра. Все будет зависеть от того, как долго продлится операция на лице, — сказал он. — Но я смогу провести операцию через несколько дней. Это довольно просто — надрез делается в подмышечной впадине, и его не видно даже при отсутствии бюстгальтера.

— Мне надо дать письменное согласие, доктор Кернз, и…

— Да?

— Вы об ЭТОМ не пожалеете, я обещаю вам ЭТО.

Значение последних слов было вполне понятно. Учитывая голос и манеру, с которыми они были произнесены, это могло означать только одно, и Майк почувствовал, как его пульс непроизвольно участился.

— Договорились? — спросила она.

— Как пожелаете, — ответил он. — Я же врач.

Повернувшись, чтобы уйти, Майк взглянул на монитор энцефалографа, и то, что он увидел, потрясло его больше, чем неожиданные изменения голоса и манеры девушки. Обычную модель мозговых волн энцефалограммы, которую они наблюдали с тех пор, как она пришла в сознание, заменили большие вспышки странного тета-ритма, иногда появлявшиеся в период ее бессознательного состояния.

На полпути из больницы домой Майк вдруг вспомнил ее слова о бюсте в Британском музее, хотя еще только утром она утверждала, что никогда там не была. Это было еще одно из целой серии странных явлений, связанных с Жанет Берк.

Однако самое потрясающее заключалось в том, что Майк наконец понял, что он уже слышал раньше второй голос Жанет Берк по своему высокочастотному радио, когда терпящий аварию «Боинг-727» уносил Лин Толман к ожидавшей ее смерти.

«Спаси меня, мой Господин!» — умолял кого-то как в молитве тот же голос, перед тем как перейти в вопль ужаса, заставивший Майка содрогнуться, как будто он исходил от обитателя потустороннего мира.

14

Когда на следующее утро Майк вошел в операционную, доктор Хал Петри уже вставлял в вену на руке Жанет Берк иглу для введения раствора анестетика. Завязывая концы маски, Майк подошел к операционному столу и посмотрел на лежавшую девушку.

Медсестры вымыли ее волосы, предварительно удалив иголки электродов энцефалографа. Волосы стали еще светлее, чем он думал, красновато-золотого оттенка.

— Я доктор Кернз, — сказал он почти ей на ухо. — Вы слышите меня, мисс Берк?

Она открыла глаза, и Майк опять удивился их глубокому фиолетовому цвету. В них не было никакого обжигающего огня, который он заметил вчера вечером, когда она попросила его вернуться и потребовала сделать ей груди, подобающие богине.

— Здравствуйте, доктор. — Ее голос был немного невнятным от лекарств, но это был голос Жанет Берк.

— Все будет в порядке, — заверил он. — Доктор Петри даст вам что-нибудь, чтобы вы уснули.

— Начинайте считать, мисс Берк, — сказал анестезиолог. — Быстро или медленно, как вам нравится.

— Один… два… три… — Ее губы медленно двигались, в то время как Петри слегка нажал на плунжер большого шприца, вводя раствор. — Четыре… пять… шесть…

Майк уже было направился в соседнюю, предоперационную комнату, чтобы завершить подготовку к операции, когда тихий и невнятный голос, называвший цифры, вдруг изменился и стал хрипловатым и вызывающим, как и вчера, но теперь он был громким, четко слышались слова. Поток непристойностей и ругательств неожиданно заставил замереть всех в операционной.

Опешивший от обрушившейся на него ругани, доктор Петри непроизвольно усилил нажим на плунжер шприца, послав в вену дополнительную порцию анестетика. Увеличенная доза лекарства возымела эффект, и поток непристойностей незамедлительно прекратился.

— Бог мой! — В голосе Петри прозвучал восторг. — Что это было?

— Она брала интервью у многих людей с сомнительной репутацией, а именно у Лин Толман, — быстро пояснил Майк, — лекарство, должно быть, подняло из ее памяти отрывочную информацию.