Дьявол всегда здесь - [52]

Преподобный Тигардин стер пот с гладкого широкого лба расшитым платочком и заметил вслух, что в церкви города Нэшвилл, где он в свое время служил, стоял настоящий кондиционер. Было вполне очевидно, что дядюшкино заведение его разочаровало. Господи, даже ни единого вентилятора! К середине лета эта хибара превратится в форменную душегубку. Его настроение начало падать, а лицо постепенно приобретало столь же сонное и скучающее выражение, как у жены, но тут Эрвин заметил, что он заметно воспрянул духом: в церковь вошла миссис Альма Ристер с двумя дочками-подростками, Бет Энн и Памелой Сью, четырнадцати и шестнадцати лет. Как будто впорхнули два ангелочка и уселись священнику на плечи. Как тот ни старался, не мог отвести глаз от их подтянутых загорелых фигурок в одинаковых кремовых платьях. С неожиданным воодушевлением Тигардин обратился к прихожанам с предложением организовать молодежный кружок – в нескольких мемфисских церквях, где он служил ранее, такие зашли на ура. Священник поклялся, что постарается привлечь на службу молодых людей. «Они – кровь любой церкви», – сказал Тигардин. Потом к нему подошла жена, не сводя глаз с девчонок Ристеров, и что-то прошептала на ухо, чем явно его взволновала, – во всяком случае, так решила часть паствы, судя по тому, как он поджал красные губы и ущипнул ее за руку. Эрвину с трудом верилось, что этот жирный юбочник приходится родственником Альберту Сайксу.

Эрвин улизнул перекурить на улицу как раз перед тем, как Эмма и Ленора вышли представиться новоприбывшему. Эрвину было интересно, как они отреагируют, когда священник поприветствует их словами «Рад познакомиться». Встал под грушей – там уже стояли два фермера в комбинезонах и застегнутых до горла рубашках, – глядел, как в храм торопятся все новые и новые люди, и слушал, как фермеры обсуждают повышение расценок на телят. Наконец кто-то вышел к двери и крикнул: «Священник готов трапезничать».

Прихожане настояли, чтобы Тигардин с супругой угостились первыми, так что пухляш взял две тарелки и проследовал вокруг столов, придирчиво принюхиваясь к еде, открывая блюда и влезая пальцем то туда, то сюда, устроив целое представление для двух девчонок Ристеров – те захихикали и принялись шушукаться. Потом вдруг встал и передал все еще пустые тарелки жене. Щипок на ее руке уже начинал синеть. Возвел к потолку глаза, вскинул руку, потом показал на сковородку Эммы с куриной печенью.

– Друзья, – начал он громогласно, – нет сомнений, что сегодня в этой церкви собрались только смиренные люди, и вы все проявили ко мне и моей прелестной молодой невесте великую доброту, и я благодарствую от глубины души за теплое приветствие. Нет средь нас никого при хороших деньгах, машинах, побрякушках и красивой одежде, чего бы нам всем хотелось, но, друзья мои, бедная душа, что принесла куриную печень в этой мятой сковородке – что ж, просто скажем, я бы хотел прочесть об этом минутную проповедь, прежде чем мы приступим к трапезе. Вспомните, если можете, что много веков назад сказал Иисус беднякам в Назарете. Конечно, кто-то из нас зажиточней других, и я вижу, что на этом столе в изобилии и белое, и красное мясо, и подозреваю, те, кто это принес, в основном питаются очень хорошо. Но бедняки несут то, что могут себе позволить, а иногда они не могут себе позволить вовсе ничего; и потроха – знак мне, что я, как новый священник этой церкви, должен пожертвовать собой, чтобы сегодня всем досталось хорошее мясо. Так я и поступлю, друзья мои: я возьму потроха, а вы разделите между собой остальное. Не беспокойтесь – уж такой я человек. Поступаю по образу доброго Господа нашего Иисуса всякий раз, как он дает мне возможность, и сегодня он благословил очередной возможностью последовать по его стопам. Аминь.

Потом преподобный Тигардин тихо сказал что-то своей рыжеволосой жене, и она направилась прямиком к десертам, слегка запинаясь на высоких картонных каблуках, и там наполнила тарелки ватрушками с заварным кремом, пирогами с морковью и сахарным печеньем, которое испекла миссис Томпсон, а он тем временем отнес сковородку с куриной печенью к своему месту во главе одного из длинных фанерных столов, поставленных по сегодняшнему случаю перед алтарем.

– Аминь, – отозвалась паства. Кто-то казался смущенным, а другие – те, кто принес хорошее мясо, – довольно ухмылялись. Кое-кто поглядывал на Эмму, стоящую вместе с Ленорой у конца очереди. Почувствовав на себе взгляды, Эмма пошатнулась, и девушка подхватила ее за локоть. Эрвин поспешил к старушке от открытых дверей, у которых стоял, и вывел ее на свежий воздух. Посадил на траву под деревом, а Ленора принесла стакан воды. Старушка отпила и расплакалась. Эрвин похлопал ее по плечу.

– Ну, ну, – сказал он, – не переживай ты за этого толстобрюхого трепача. У него небось у самого в карманах пусто. Хочешь, я с ним потолкую?

Она промокнула глаза подолом выходного платья.

– За всю жизнь не было так стыдно, – призналась Эмма. – Так бы и заползла под стол.

– Отвезти тебя домой?

Она еще немного повсхлипывала, потом вздохнула.

– И что делать, не знаю, – глянула она на дверь церкви. – Он точно не тот священник, на какого я надеялась.