Дьявол внутри нас - [2]

- Деньги - вообще занятная штука, - внезапно оживился Нихад. - Я часто достаю из кармана лиру, кладу перед собой и д-о-олго разглядываю. С виду - ничего особенного. Несколько ловко переплетенных линий; мы еще выводили похожие на уроках рисования в школе. Потом рисунок, две коротких строчки и две-три подписи. Нагнешься поближе - в нос ударит запах жира и грязи. Но подумать только, друг мой, какая силища в этой засаленной бумажке! Предположим, одолела тебя тоска смертная. Жизнь представляется мрачной и безысходной. Начинаешь нести глубокомысленный вздор наподобие твоей «философии». Потом и это приедается и пропадает даже желание шевелить мозгами. И думаешь: никто и ничто не в состоянии задеть тебя за живое. Раздражает своей глупой непоследовательностью даже погода. То слишком жарко, то чересчур холодно, то сыро. Прохожие таращатся на тебя, как полные идиоты, или, как бараны за пучком соломы, несутся по своим делам. Пытаешься разобраться в причинах своего мерзкого душевного состояния и теряешься перед лицом неразрешимых загадок человеческого духа. Тогда хватаешься за вычитанное в книгах словцо «депрессия», потому что все мы обязательно хотим дать название каждому своему недугу, физическому или душевному, и не находим себе места, пока не удастся этого сделать. Не будь у людей потребности давать всему названия, врачи умерли бы с голоду. И вот, когда ты, вцепившись в слово «депрессия», как в спасательный круг, носишься по воле волн в бескрайнем море своей тоски, неожиданно встречаешь старого приятеля, с которым давно не виделся. И тут же замечаешь, что он прилично одет, значит, водятся денежки, а у тебя самого в кармане - ни куруша, и тогда, если повезет, займешь у застигнутого врасплох дружка две-три лиры. Вот тут-то и начинаются чудеса! Моментально приходит облегчение, в душе воцаряется благодать, словно внезапный порыв ветра развеял туманную муть. Глядь, от тоски уже и следа нет. Ты взираешь на все довольными глазами и ищешь, с кем бы поболтать о том о сем. Так, дорогой, с помощью двух замусоленных бумажек ты достигаешь того, чего не мог добиться с помощью груды книг и длительных размышлений. Правда, чувство собственного достоинства не позволяет сознаться в том. что твой дух выкидывает свои головокружительные курбеты за столь дешевую плату. Ты пытаешься приписать перемену в настроении более возвышенным материям: облачность, допустим, поднялась на три сантиметра, и прохладный ветерок овеял твой затылок, или тому, что в этот миг тебя осенила удачная мысль. А между нами говоря, все как раз наоборот… Именно этим двум-трем лирам, которые вдруг завелись у тебя в кармане, ты обязан тем, что замечаешь прохладу ветра и даже можешь разумно мыслить… Вставай, дружок, мы уже у пристани. Вот увидишь: рано или поздно мы с тобой либо свихнемся, либо станем властителями мира. А пока попробуем раздобыть немного денег и выпить за наше блестящее будущее.

II

Нихад встал, но приятель не двинулся с места, и Нихаду пришлось потрясти его за плечо. Тот вздрогнул, но так и не обернулся. Решив, что Омер задремал, Нихад склонился и заглянул ему прямо в лицо. К своему великому изумлению он обнаружил, что Омер не сводит сосредоточенного взгляда с противоположной скамейки и при этом настолько поглощен увиденным, что утратил всякую связь с окружающим. Нихад поискал глазами: что могло заворожить приятеля? Но, не приметив ничего достойного внимания, снова положил руку Омеру на плечо.

- Вставай же!

Тот ничего не ответил, только покривился: оставь, мол. меня в покое.

- Что случилось? Куда ты смотришь?

Омер наконец повернул голову и коротко бросил:

- Садись и молчи!

Нихад повиновался. Пассажиры не спеша поднимались со своих мест и направлялись к выходу. Они заслоняли скамейку напротив, и Омер, чтобы не прерывать наблюдений, вытягивал шею, наклонялся то вправо, то влево. Не выдержав, Нихад толкнул его локтем. ' - Слушай, мне надоело! Скажи в конце концов, что ты высматриваешь?

Омер медленно повернул голову.

- Там сидела девушка. Ты видел? - проговорил он таким тоном, точно сообщил о непоправимом несчастье.

- Не видел. Ну что из этого?

- И я никогда раньше не видел.

- Что за вздор ты несешь?!

- Я говорю, что сроду не видел более прекрасного создания.

Нихад досадливо поморщился и снова встал.

- Нет, не стать тебе серьезным человеком, хоть ты и не дурак и поговорить мастер.

Какое-то время слабая ироническая улыбка еще дрожала на его губах, затем лицо приняло прежнее равнодушное выражение. Омер тоже поднялся. Встав на носки и вытянув шею, он принялся выискивать кого-то в толпе. Потом обернулся к Нихаду.

- Все еще сидит, - сообщил он. - Молчи и слушай! Это самые важные минуты в моей жизни. Не было случая, чтобы предчувствие обмануло меня. Произошло или вот-вот произойдет нечто роковое: мне кажется, я знал эту девушку еще до своего рождения, до сотворения мира. Как это объяснить? Неужели, чтобы ты понял, обязательно нужно сказать: «Я, безумец, влюбился с первого взгляда, пропал, погиб, сгорел!» Самое удивительное, что,кроме этих слов, мне вообще ничего больше не приходит в голову. Странно, что я вообще могу болтать с тобой. Каждая минута, проведенная вдали от нее, равносильна для меня смерти. Не удивляйся, что та самая смерть, которую еще недавно я почитал за высшее благо, перестала казаться привлекательной. Почему? Откуда мне знать? Да я и не собираюсь объяснять. Что толку? Только прошу тебя, не умничай сейчас, не умничай, пожалуйста! Посоветуй лучше, как мне быть! Если я сейчас потеряю эту девушку, вся моя жизнь уйдет на то, чтобы отыскать ее вновь. И длиться это будет недолго… Впрочем, ерунду я говорю… И тем не менее сущую правду. Никогда больше не видеть ее? Ничего страшней этого не могу себе вообразить. Подумай только, сейчас я не могу даже вспомнить ее лицо. Но уверен, что в глубине моей памяти, с давно забытых времен хранится четкий, словно высеченный в камне ее образ. Если я даже закрою глаза и смешаюсь с толпой, все равно неведомая сила приведет меня к ней.