Дьявол в синем - [9]

– Вот-вот, он самый и есть. Все эти политики – чистые разбойники. Я помню, как в первый раз избрали Хью Лонга в Луизиане...

– Как долго Липс собирается торчать здесь? – спросил я, чтобы его отвлечь.

– С неделю. – Парню было все равно, о чем говорить. – С ними связаны некоторые воспоминания, правда? Черт побери, они играли и в тот вечер, когда Крыса оттащил меня от тебя.

– Да, было дело, – вздохнул я: стоит мне неловко повернуться, и сразу же моя почка отзывается острой болью.

– Я его должник. Знаешь, я был так пьян и взбешен, что вполне мог бы тебя убить, и по сей день отбывал бы каторгу.

Тут Джуниор в первый раз за все время широко улыбнулся, и я увидел, что у него не хватает двух зубов наверху и одного внизу.

– Его еще не пристрелили? – спросил он. Ясно, что ему этого очень бы хотелось.

– Не знаю. Сегодня вспомнил о нем впервые за много лет.

– Он все еще в Хьюстоне?

– Насколько мне известно, да. Женился на Этте-Мэй.

– Чем он занимался, когда ты видел его в последний раз?

– Это было давно. Понятия не имею, – солгал я.

Джуниор ухмыльнулся:

– Помнишь, как он убил Джо, этого гада? Джо истекал кровью, а Крыса стоял рядом в своем светло-синем костюме, и хоть бы капелька попала на него! Фараонам даже в голову не пришло, что это его рук дело. На нем не было ни пятнышка.

Я вспомнил последнюю встречу с Реймондом, и это воспоминание отнюдь не доставило мне удовольствия.

* * *

Я не видел его целых четыре года, и вот однажды вечером мы столкнулись возле салуна Миртл, в пятом районе Хьюстона. Он щеголял в костюме цвета спелой сливы и коричневом фетровом котелке. А я все еще донашивал свою защитную гимнастерку.

– Как дела, Изи? – спросил он, окинув меня взглядом снизу вверх, низкорослый, с физиономией, похожей на крысиную мордочку.

– Да ничего особенного, – ответил я. – А ты почти не изменился.

Крыса сверкнул на меня золотыми коронками:

– У меня дела не так уж плохи. Все улицы у меня под пятой.

Мы посмеялись и похлопали друг друга по плечу. Крыса угостил меня, потом я угостил его. И это продолжалось до тех пор, пока Миртл не заперла нас в салуне, а сама отправилась спать.

– Оставьте деньги за выпивку под прилавком и захлопните за собой дверь, когда будете уходить, – велела она на прощанье.

– Помнишь историю с моим отчимом, Изи? – спросил Крыса, когда мы остались одни.

– Да, – тихо ответил я.

В это раннее утро бар был пуст, но я все-таки тревожно огляделся вокруг. Об убийстве не стоило говорить вслух, но Крыса не очень-то осторожничал. Он убил отчима пять лет назад и свалил вину на другого. Если бы это дело раскрутили тогда, Крыса уже через пару недель болтался бы на веревке.

– В прошлом году ко мне зашел его родной сын, Наврошет. Он не верил, что виноват тот парень, Клифтон, хотя суд так решил.

Крыса наполнил стакан, опрокинул его и сразу же наполнил снова.

– У тебя была какая-нибудь белая баба во время войны? – вдруг спросил он.

– Там все женщины были белые. Ты о чем?

Крыса ухмыльнулся и откинулся на стуле, почесывая промежность.

– Да так, – сказал он. – Может, стоило бы пару раз, а?

И он шлепнул меня по колену, как в старые времена, когда мы были неразлучны. Мы пили целый час, прежде чем разговор вернулся к Наврошету.

– Он явился сюда, прямо в этот салун, и направился ко мне. Пришлось задрать голову, чтобы взглянуть на этого парня. На нем был роскошный костюм и высокие сапоги. А я, как только он вошел, расстегнул "молнию" на ширинке. Он заявил, что хочет со мной потолковать. "Давай выйдем", – говорит. И я вышел. Можешь назвать меня дураком, но я вышел. И не успел я глазом моргнуть, как он приставил пистолет мне к виску. Ты представляешь? Я притворился испуганным. Тогда старик Навро спросил, где он может найти тебя...

– Меня?

– Да, Изи. Он слышал, что ты был со мной, и решил убить заодно и тебя. А я тем временем подзуживал мой мочевой пузырь. А пива внутри у меня было предостаточно. Я притворился, что до смерти напуган, и заставил Навро поверить, что он очень страшный. Я весь трясся не знаю как. А затем вынул свой шланг и открыл кран. Хе-хе. Я оросил его сапоги снизу доверху. Наврошет отскочил на метр. – И, все еще усмехаясь, он добавил: – Прежде чем он свалился, я всадил в него четыре пули. Столько же, сколько в сукина сына, его отца.

Я видел немало смертей на войне, но смерть Наврошета показалась мне самой отвратительной. Она была так бессмысленна. В Техасе, в пятом районе Хьюстона, убивали на пари в десять центов или из-за случайно оброненного слова. И всегда подонки убивали добрых или глупых. Если уж кто-нибудь должен был умереть в этом салуне, так это Крыса. Если существует хоть какая-то справедливость, умереть должен был он.

– Но одна его пуля все-таки угодила мне в грудь, Изи, – сказал Крыса, словно прочитав мои мысли. – Я лежал у стены и не чувствовал ни рук, ни ног. Все было словно в тумане. И я услышал голос и увидел надо мной белое лицо. – Его голос звучал так, словно он читал молитву. – И это белое лицо сказало мне: "Я твоя смерть, ты боишься?" Знаешь, что я ответил?

– Что? – спросил я, тут же решив навсегда покинуть Техас.

– Я сказал Смерти: один человек бил меня по четыре раза в день всю мою жизнь, и я послал его к черту. И послал его сына ему вслед. Сатана со мной, и я и тебе могу врезать по заднице.