Дьявол в сердце - [58]

Моя начальница сказала, что я слишком ранимая, и это мой большой недостаток. Я должна стать жестче, сердце должно «забронзоветь». Чего только не насмотришься в Назарете, работая в благотворительных организациях: нельзя тащить на себе несчастья всего мира. «Никогда не давай ни денег, ни номера своего мобильного», — посоветовала мне она. Табличка с надписью в прихожей сообщала возможным злоумышленникам, что касса пуста и грабить нечего.

На станции «Гран-Бульвар» я смогла наконец сесть. Я люблю откидные сиденья рядом с дверьми: я чувствую себя более свободно. Я могу сразу выскочить из вагона, смотреть на входящих, читать рекламу. Она безобразная, но это безобразие мне нравится. Реклама, как и вечерние передачи по телевизору в восемь сорок пять, — канва для моих снов.

— Мама, ты видела пиписку? — восклицает ребенок за моей спиной.

Гигантский пенис закрывает нам обозрение. Моя соседка отводит глаза, мы с ребенком всматриваемся в эту рекламную твердость. Какое влияние она может оказывать на сбыт кальсон? Неужели уровень продаж зависит от степени эрекции? И достаточно ли мы возбуждаемся от товара? Никто не шевелился. Ребенок заплакал. Похоже, что реклама потерпела провал? Рядом с ней царил огромный зад. Хороший ли у него рекламный рейтинг? Надписи на стене подтверждали непристойность того, что предлагалось нашему равнодушию.

Кто-то отвлек меня от моих мыслей. Высокий, худой человек откинул сиденье и сел рядом со мной, лицом против движения. Я увидела газету «Эмосьон» Кельвина Кляйна.

— Извините, я много места занимаю, — сказал парень, не глядя на меня: его хозяйственная сумка касалась моих ног.

Брюнет наклонился, чтобы убрать свою сумку и не заезжать на мою территорию. Поведение воспитанного гражданина. Я увидела красивые руки. Голос пронзил мое сердце, так как вежливого пассажира звали Антуан.

— Мам, это ты?

Он улыбнулся, я тоже.

— Чего только не делает случай, — заговорил мой сын, наклоняясь, чтобы меня поцеловать. — Похоже, у тебя получше со здоровьем?

— А у тебя?

— Я обедаю с папой.

Вагон остановился. «Рю-де-Буле», Антуан встал, перекинул сумку через плечо. Его волосы были коротко подстрижены, чуб торчал надо лбом. Мой сын все улыбался, на нем были черная майка и бежевые брюки. На ногах — коричневые сандалии.

— Созвонимся, мам. Невероятно, до чего же ты хорошо выглядишь.

— Как твоя работа?

— Статья вышла в «Газетт дю Пале». Я тебе пришлю.

Антуан сделал улыбку «все хорошо» и соскочил на перрон. Пока двери закрывались, мой сын затерялся в толпе.

Я вышла на «Бонн-Нувелль» и поднялась по ступенькам, стараясь ни о чем не думать. С тех пор как у меня рак, я умею обходить душевные муки, держать их на расстоянии. Однако они наступали на меня, готовые взорвать мне голову, как сказал бы Антуан. Звонок мобильного отвлек меня. Я ответила. «Алло?» — сказал Люк Вейсс, одним ударом убивая мою боль.

— Это вы?

— Во вторник ваша очередь ехать со мной.

— Куда?

На больших бульварах моей радости я забыла о Мирей и о Назарете. Работа ничего не значила, без Вейсса я была ничем. Я шла наугад, приклеив ухо к «Нокиа». Вейсс украшал жизнь, а телефон был великолепным любовным инструментом.

— В фургончике «Смиренных», а куда бы вы хотели?

— Извините меня, я на улице.

— Ну, улиц мы увидим много. Вы не боитесь?

— Нет.

— До вторника.

Люк Вейсс положил трубку. Чтобы сделать то же самое, я выпустила мою сумку из рук, нажимая на все кнопки подряд. Мое волнение придавало новым технологиям дополнительную таинственность.

— Вы не могли бы быть повнимательнее? — крикнул прохожий, на которого я натолкнулась.

Я отсутствующе ему улыбнулась, держа телефон в руке. Открытая сумка стояла на тротуаре. Мое безумие было очевидно. Человек поднял брови и посмотрел на небо, призывая его в свидетели.

* * *

В этот вечер Элка позвонила Бертрану. У него не было автоответчика. Сиамка отказывалась есть. Когда Элка включила телевизор, ее взгляд встретился с глубоким, острым взглядом Сиамки. Элка позвонила ветеринару и назначила встречу. Чтобы обмануть свое беспокойство, она записала в свой дневник фразу из Эдмонда Жабеса, певца «иудаизма после Бога»: «Слово предшествует книге по мере того, как она его произносит. Поэтому можно сказать, что письмо — это медленное шествие сквозь смерть».

В двадцать два часа Элка перезвонила Бертрану, его все еще не было. Что он делал? В двадцать три часа Сиамка исчезла под кроватью Элки.

1 июля

В магазине «Бон Марше» распродажа гнала народ в отдел белья. В первый раз за семь лет я последовала за толпой.

Погрузив ладони в корзины, я дотрагивалась до атласа и касалась шелка. Шел парад одноцветных, в полоску или в горошек дамских гарнитуров, изощрявшихся в искусстве «спрячьте это у меня». Этим летом для женских бюстов устроили настоящий праздник. Красные, желтые, голубые, зеленые: обилие расцветок и фасонов.

Иногда моя рука встречалась в корзине с чьей-то чужой. Мы с соперницей обменивались ненапряженными улыбками, если у нас не совпадали размеры.

Отбрасывая внушительные бюстгальтеры и подростковые миниатюры, я искала свое счастье.

85 В! Код доступа к женственности! Пароль для полового удостоверения личности! В ассортименте было десять моделей 85 В, размер средней груди, но ведь надо же было, чтобы у дочери Мод кое-где было все нормально.