Дьявол в быту, легенде и в литературе Средних веков - [91]

Просперо

За то, что ты ее преднамереньям

Не захотел усердно помогать,

Взбешенная колдунья Сикоракса,

При помощи других своих духов,

В расщеп сосны тебя заколотила.

Там пробыл ты двенадцать долгих лет

В безрадостном, тяжелом заключеньи…

А между тем колдунья умерла,

Забыв тебя в твоей тюрьме сосновой,

Где вопли ты так часто испускал,

Как в мельнице колес удары часты.

Ты заставлял стенаньем выть волков,

Ты пробуждал медведей вечно-гневных.

Проклятые не будут так страдать,

Как ты страдал; но злая Сикоракса

Уж не могла тебя освободить.

Прибыв сюда, я внял твоим стенаньям,

Я с помощью искусства раздвоил

Опять сосну и дал тебе свободу.

Ариэль

Благодарю тебя, мой господин.

Просперо

Но если я услышу вновь твой ропот

Против меня, то раздвою я дуб

И там в его узлистой сердцевине

Оставлю выть тебя двенадцать зим.

Бесчисленны сказки и легенды о надувательствах черта его должниками. Крестьянин обязуется отдать черту душу под условием, что тот выстроит ему дом, гумно либо вспашет поле, вообще исполнит какую-нибудь сложную работу прежде, чем запоют петухи. Честный черт трудится в поте лица своего, но, когда работа уже близка к концу, плут-мужик заставляет петуха петь раньше срока, и бедный черт вынужден провалиться восвояси, имея только то одно утешение, что работу, им не довершенную, уже никакою человеческою силою нельзя довести до конца: здание останется недостроенным, незапаханный кусок полосы — навсегда пустырем и т. д. Либо черт подрядится построить для какого-нибудь города мост с условием, что ему будет принадлежать душа первого, кто пройдет по мосту. Горожане мост примут, а первыми пройти по мосту пустят осла, козла или собаку, и опростоволосившийся черт должен удовольствоваться этой скромною добычей. Часто вместо души ему подсовывают тень. В Саламанке, в университете, черт читал курс магии, предупредив слушателей, что в виде гонорара он возьмет душу того, кто на последней лекции останется последним в аудитории. В роковой день студенты бросили жребий, кому быть жертвою беса. Но парень провел кредитора. Когда черт устремился на него, он закричал:

— Я не последний, профессор: есть еще один!

И указал на свою тень. Черт бросился на нее, принимая ее за человека, а студент благополучно улизнул.

Эта сказка дала сюжет известной балладе Теодора Кёрнера.^{402} Тему тени, проданной недогадливому черту под видом души, разработал в замечательном романе своем «Жизнь и приключения Петера Шлемиля» Адальберт Шамиссо.^{403}

Русский черт в житейских делах совершенный невежда и всегда обманут смертными самым жалким и нелепым образом. Достаточно вспомнить сказки о Шабарше и работнике Балде (переложенную в стихи А. С. Пушкиным), чтобы видеть, как ограничены умственные способности и, наоборот, велика честность русского черта: на какие детские шутки можно его поймать!.. В других сказках — дадут черту пулю вместо ореха, он добросовестно грызет; чугунного болвана принимает за человека; дается в обман солдату, который запирает Сатану вместе со всею его командою в свой ранец и отдает пленный ад в таком виде и кузницу: «Ваше царское величество! прикажите изготовить тридцать железных молотов, каждый молот в три пуда». Царь отдал приказ: сейчас же изготовили тридцать молотов. Солдат принес ранец в кузницу, положил на наковальню и велел бить как можно сильнее. Плохо пришлось чертям, а вылезть никак нельзя! Угостил их солдат на славу! «Теперь довольно!»^{404} Хитрый барин замучил чертей, заставляя их возить его по зыбучему болоту, и они сами никак не могли догадаться злодея своего утопить, покуда их не надоумила встречная баба. Примеры бесовской наивности в русских сказках бесчисленны. Даже в предметах по собственной своей, так сказать, профессии черт слаб, недогадлив и несведущ. «Первый винокур», но — его ничего не стоит напоить допьяна, и в таком виде делай с ним что хочешь В карты играть — православные его непременно обжулят, а шулер он такой плохой, что даже простоватого деда в «Пропавшей грамоте»^{405} не удалось обыграть сатанинской шайке. И наконец, кто знаком с запретными русскими сказками, тот вспомнит, какими забористыми дурачествами морочат черта разные игривые бабенки, попадьи и прочие внучки Евы, как бы в отмщение за свою прародительницу, которую великий Змий-сатана соблазном своим лишил рая… Очевидно, черт с тех пор совершил эволюцию, обратную исторической эволюции человеческого рода: люди в несчастье поумнели, а черт нестерпимо поглупел.

Весь век торгуя душами, черт, по-видимому, совершенно не знает толку в своем товаре, и потому вместо души ему можно всучить самую невыразимую дрянь. Французский трубадур Рютбёф^{406} рассказывает, как глупый черт, ловя в мешок душу умиравшего крестьянина, поймал сдуру ветры, которые испустил больной, да так и остался с этой благодатью. Знаменит подобными несчастиями черт Paperfiquiere (Бумажный черт), историю которого рассказал Рабле. Не больше, чем с душами, везет черту в его земных женитьбах: свидетели — Бельфэгор, приключения которого описаны Макиавелли и Страпаролою,^{407} и черт известной испанской сказки, которого теща загнала в бутыль, закупорила и бросила на вершине горы.