Дьявол в быту, легенде и в литературе Средних веков - [85]

Результаты такого правосудия превосходят все ожидания. Николай Реми^{372} (Remigius), судья в Лотарингии, восклицает в справедливой гордости: «Дело правосудия у нас так хорошо налажено, что в один год шестнадцать ведьм покончили сами с собою, только бы избежать моего суда». Протестанты в этих ужасах ничуть не уступали католикам. Лютер верил в ведьм и одобрял сожигающие их костры. Во главе особенно пылких пропагандистов этого ужасного суеверия и подстрекателей судопроизводства на отвратительнейшие свирепости первое место принадлежит королю Якову I Английскому (1566–1625), «английскому Соломону», толкователю Апокалипсиса, ученому демонологу-педанту и трусу, как всякий искренний демономан. Так-то в течение трех веков совместною работою католицизма и Реформации были обращены в пепел даже не десятки, а сотни тысяч человеческих жизней.

В ведовском процессе имел суд пред собою не одного, но двух противников: видимую ведьму и видимого дьявола, так как последний, естественно, не покидал свою подругу и возлюбленную в постигшей ее беде и продолжал ей, сколько мог, покровительствовать. По утверждению опытных инквизиторов, он помогал жертве лгать и мужественно переносить пытку, он отнимал память у свидетелей, затемнял соображение судей, наводил усталость на палачей. Все было от него. Если ведьма умирала под пыткою, это дьявол душил ее; если ведьма накладывала на себя руки, это дьявол толкал ее, чтобы отнять у правосудия честь и славу процесса. В гессенской деревне Линдгейм несколько женщин подверглись обвинению в том, будто бы они вырыли труп ребенка и сварили из него «ведьмовский отвар». Пытаемые по всем правилам искусства, они сознались в преступлении. Но муж одной из них оказался хлопотун: добился постановления о разрытии могилы, и трупик мнимо похищенного ребенка оказался на месте, нетронутым в своем гробу. Тогда инквизитор, ничуть не смутясь, объявляет, что тельце это — призрак, наваждение дьявола; ему же, ввиду признания виновных, нет нужды в иных доказательствах. И правосудие пошло своим ходом ad majorem Dei gloriam, неповинные женщины были сожжены живыми.

Чтобы обезоружить коварства и обманы дьявола, в разных местностях практиковались разные средства и меры пресечения. Ведьму одевали в сорочку, вытканную и сшитую в один день; поили ее настоем разных противодьявольских веществ, кропили святою водою, окуривали дымом ладана с примесью некоторых специальных трав и т. д. В результате таких мер редко удавалось дьяволу оказать своим друзьям помощь действительную и долговременную. Сицилианский историк Фома Фацелл (Tommaso Fazello, 1498–1570) сообщает об одном волшебнике Диодоре, который с помощью дьявола несколько раз ускользал из рук стражников и улетал по воздуху из Катании в Константинополь. Но в конце концов епископ Лев все-таки успел изловить его и сжечь в раскаленной печи.

Первым борцом против этого отвратительного суеверия и ужасных его результатов выступил в XVI веке знаменитый Корнелий Агриппа из Неттесгейма (1486–1535). За ним следовал и превзошел учителя ученик его Иоганн Вейер^{373} (1518–1588), книга которого составила эпоху. Однако в результате чрезмерной осторожности, с которою им приходилось формулировать свои мысли, оба эти мудреца сыграли свою двойственную роль в истории сатанизма и волшебства. Разрушая магию демоническую, они много содействовали замене ее магией мистической, и последняя была горше первой… Вслед за тем число защитников здравого смысла и человечности быстро растет, но суеверие держалось упорно, глубоко впущенными в землю корнями, и война, ему объявленная, тянулась долго и стоила недешево. В Европе последние ведовские процессы со смертными казнями относятся к половине XVIII века. В Мексике же два костра, воздвигнутые католическим фанатизмом, загорелись еще в 1860 и 1873 годах. Самосудные убийства колдунов и ведьм в России до сих пор не редкость. И было бы слишком смело утверждать, чтобы инквизиция, с ее человекоубийственными вожделениями, умерла действительною смертью, — она только лишена всех прав и сил, находится в состоянии политического омертвения. Суеверия же ее, вкусы и намерения живы и копошатся в недрах католического мира по-прежнему: она ничего не забыла и ничему не научилась. Не проходит года, пишет А. Граф, чтобы не вышло в свет из-под пера какого-нибудь запоздалого неудачника-теолога книги, вопиющей о том, что весь мир — в когтях дьявола и учеников его и приспешников, только мир по-прежнему полон волшебников, только еще более опасных, чем старинные, потому что они переоделись в науку, литературу, политику, а что хуже всего — дьявол, их повелитель, нашел-таки наконец способ разбить тюрьмы и застенки, в которых волшебников мучили, и погасить костры, на которых их сожигали. Немножко бы огоньку — и все еще можно поправить. Но, как удачно формулировал один из этих воздыхателей по кострам о. П. Равиньяни, «главный успех Сатаны заключается в том, что он уверил нашу эпоху, будто Сатаны нет»: le chef d’oeuvre de Satan c’est de faire se nier par notre siècle.

Глава одиннадцатая ВРАГИ ДЬЯВОЛА

У Сатаны бесчисленное множество приверженцев, но и противников у него немало. Приверженцы его разделены между землею и адом, противники — между землею и небом. Приверженцы Сатаны — 1) все другие бесы; 2) все порочные люди, в особенности же колдуны и еретики. Противники — 1) все добродетельные люди, в особенности же святые (живые и умершие), 2) все священнослужители; последние, если даже не по силе своей добродетели, то по силе сана, 3) различные ангельские чины, 4) Дева Мария, 5) Господь Бог.