Дьявол, которого знаешь - [13]

— Какая благоразумная особа! Кажется, раньше она такой не была. Значит, «Маркс энд Спенсер», через полчаса.

Она первая его увидела. На него, как обычно, глазела половина посетителей кафе, что ее совершенно не удивило — он стал еще красивее. У Руперта было классически правильное лицо с четко очерченным ртом и глубоко посаженными голубыми глазами с тяжелыми веками и пушистыми ресницами. Одет он был в элегантный костюм-тройку, темно-синий в узкую полоску, а туфли были начищены до зеркального блеска.

У него осталась привычка откидывать рукой со лба свои густые русые волосы.

Наверное, она изменилась больше, чем ей казалось, потому что узнал он ее, только когда она сказала ему: «Привет!» Он с радостным удивлением оглядел ее с ног до головы и улыбнулся.

— Господи, неужели это ты? Как же ты выросла! Дай-ка я на тебя посмотрю!

Он обнял ее, а потом стал пристально разглядывать. Взгляды окружающих были устремлены на него, но он, совсем как его мать, воспринимал это внимание как должное.

— Какая ты стала хорошенькая! О, и по-прежнему краснеешь! Интересно, много ли осталось в наше время восемнадцатилетних девиц, не разучившихся краснеть? Или за это надо благодарить матушку, которая охраняет тебя, как сокровища короны?

Тесса покраснела еще больше.

— Милая ты моя. — Он сказал это так, что Тесса вздрогнула от удовольствия. И продолжал, взяв Тессу под руку: — Сейчас мы с тобой отправимся в одно тихое местечко. Тебя там никто не узнает, а я у них — человек уважаемый. Там поболтаем. Тебя пускают в бары?

— Никогда туда не ходила, — призналась Тесса.

— Естественно. Мама тебя стережет. Ничего, когда-нибудь надо начинать.

Он отвел ее в маленький паб неподалеку от Уигмор-стрит. Там Тесса могла спокойно сидеть и любоваться на своего обожаемого брата, который очень мало изменился, только стал еще красивее и загадочнее.

Они ждали, когда им принесут «завтрак пахаря» — хлеб с сыром, и Тесса заметила, что здесь тоже на него поглядывают, как мужчины, так и женщины, кто-то украдкой, кто-то рассматривает в упор, и ее, как когда-то давно, обожгло завистью. Но любовь к нему была сильнее зависти, а папа учил ее, что добродетель всегда побеждает порок.

Он хотел знать про ее жизнь все, и она рассказала ему про школу, про то, как сдала экзамены.

— Я всегда говорил, что ты умница-разумница, — похвалил он.

Еще она рассказала про будущий бал и про то, как ходила к портнихе. Мама заказала ей чуть ли не целое приданое.

— Мама никогда не тратила на меня столько денег.

— Чем жирнее мушка, тем крупнее рыбка, сестренка. Должен тебе сказать, что мушка из тебя получилась прехорошенькая. Остерегайся жадных рыбок, ладно?

Он протянул к ней руку, провел пальцем по ее щеке.

— Милая ты моя, — проговорил он снова, но в голосе его было столько горечи, что у нее сжалось сердце. — Представить себе не мог, что есть еще на свете такие невинные создания.

— Ты будешь на каком-нибудь из балов? — спросила она дрогнувшим голосом.

Он расхохотался.

— Вряд ли! Дебютанткам я не особенно по вкусу. Да и мне не особенно нравится такое скопление бело-розовых девиц, выставленных на всеобщее обозрение. Это не для меня, радость моя. Я стараюсь ни за что не платить, если можно обойтись без этого.

— А что тебе нравится? — спросила она, набравшись смелости.

Она заметила, как на мгновение его голубые глаза потемнели, но потом он снова рассмеялся и сказал:

— А что придется, малышка. Итак, что тебе заказать? Тебе разрешают пить что-нибудь крепче молока? Наверное, да, раз тебя собираются выводить в свет. Отпразднуем нашу встречу бокалом вина? Здесь неплохие погреба.

— С удовольствием, — согласилась Тесса и торопливо добавила: — Я так скучала по тебе, Руперт. Тебе хорошо живется? Я хотела сказать, тебе нравится жить в Лондоне?

— Я наслаждаюсь жизнью, милая сестричка. И собираюсь заниматься этим, сколько смогу.

— Почему ты не приезжаешь домой? Почему папа никогда не спрашивает о тебе? Почему мама все время ездит в Лондон, а ты в Дорчестере не бываешь? Столько лет прошло после той истории, у многих девочек братья делали то же самое… они рассказывали об этом в школе. В школах для мальчиков такое часто случается, так почему же тебя так и не простили?

Она выпалила все на одном дыхании, боясь, что не хватит смелости докончить.

Руперт взглянул на сестру, и у него сжалось сердце.

Бедняжку так и держали в запертом сундуке, и все это — из-за его «тяжкого греха». А отец — он, наверное, так и простоит остаток жизни на коленях. Его удивляла мать. У нее всегда было достаточно здравого смысла.

Возможно, она так осмотрительна, потому что хочет, чтобы репутация дочери была незапятнанной — это так важно для удачного замужества. Мамочка из тех, кто до сих пор считает, что нет ничего важнее, нежели составить хорошую партию.

Руперт вспомнил, как однажды завел разговор о сестре, но Доротея тотчас его оборвала:

— Дорогой мой, ты живешь своей жизнью, и я не собираюсь тебя упрекать в этом. В конце концов, это давно не преследуется законом. Но есть и иные законы, и мне следует помнить о них, если я хочу устроить будущее твоей сестры.

— Боишься скандалов? — спросил он презрительно. Это давно его не волновало, он слишком хорошо знал, что такое лицемерие. Он вырос в доме, где религия была смыслом жизни, но теперь, избавившись оттого, что считал игом, он предпочитал не задумываться о подобных вещах.