Дядюшка Наполеон - [111]

— Только вы не проговоритесь ему, что Гамар имеет собственное состояние, а то он сразу больше запросит.

Асадолла-мирза, едва взглянув на него, презрительно пробормотал:

— Не бойся, этот кусок у тебя не отнимут. Спи, герой!

Во дворе Маш-Касем дал нам последние наставления насчет мер предосторожности:

— Ждите сигнала. Как я два раза кашляну, значит собираюсь суть выкладывать. Тут вы его под руки и берите, чтобы мне, значит, говорить. И пока я не скажу, не отпускайте.

Дядюшка Наполеон и Азиз ос-Салтане тоже осторожно прокрались к подвальному окошку, чтобы быть в курсе дела.

Когда мы вошли в подвал, Практикан, который так и сидел в нахлобученной на уши шляпе, вытянулся перед нами во фрунт.

— Помилуйте, господин. Практикан, что за церемонии! Мы свои люди.

Асадолла-мирза предложил Практикану расположиться на ковре в углу. Мы с Асадоллой заняли позиции по обе стороны от него. Маш-Касем тем временем кружил по комнате. Подобрал лежавшие на виду клещи, щипцы, для сахара, спрятал их за занавеску. Асадолла-мирза начал разговор:

— Итак, господин Практикан, наша девушка вас видела, вы ей понравились… Родители ее тоже согласны; вы еще молодой — не годится холостяком жить.

Практикан опустил голову:

— Воля ваша… Только я ведь говорил Маш-Касему… то есть открыл ему свою тайну.

— Моменто, господин Практикан, это несущественно. Столько людей этим страдали — и вылечились. Тут современная медицина…

Практикан, все так же не поднимая головы, прервал его:

— Да ведь у меня лечить-то нечего. К сожалению, ничего не осталось… Если вы согласны на это, я и слова не скажу. Только не получилось бы так, что ханум на утро обижаться будут: «Ты меня не предупредил!» Я ведь из одного уважения к вам…

— Ее родители согласны, господин Практикан.

— Верно, согласились они, — подтвердил Маш-Касем. — Теперь, значит, девушка согласие дала, ее родители — тоже, дело за тобой.

— А почему вы желаете за меня-то ее выдать? Неужели в городе нет более подходящего человека?

Маш-Касем уставился на меня и Асадолла-мирзу и несколько раз кашлянул. Мы с двух сторон взяли Практикана под руки. Тут Маш-Касем и выложил:

— Потому что девушка в положении.

С этими словами он впился глазами в Практикана, ожидая, как тот будет реагировать, а мы еще крепче вцепились жениху в руки. Вопреки опасениям на лице Практикана расплылась широкая улыбка. Он со смехом воскликнул:

— Так я и думал! Поспело, значит, яблочко, а иначе я бы и не потребовался.

Лица у нас просветлели. Мы отпустили его руки, и Асадолла-мирза добродушно согласился:

— Да, дело обстоит именно так, господин Практикан. Эту бедную девушку словно ветром надуло — забеременела, к несчастью.

— Да, ветер — штука серьезная, — продолжая смеяться, подтвердил Практикан.

— Прах тебя возьми! — пробормотал Маш-Касем.

— Ты что, Маш-Касем?

— Ничего, милок… Вот оно как получается в конце концов.

— Значит, надо, чтобы я на барышне женился, а через некоторое время развелся. Так вы желаете?

— Да, дней через десять — пятнадцать, — ответил Асадолла-мирза.

— Нет, десять — пятнадцать дней не подойдет… Все вокруг догадаются. Я ведь тоже о чести своей забочусь. По крайней мере, три месяца подождать надо, а потом придумать какой-нибудь предлог.

— Возражений нет, — сказал Асадолла-мирза и тут же добавил: — Ох, я совсем забыл, мне нужно было позвонить… Вы тут продолжайте, я сейчас вернусь.

Он быстро вышел, и я догадался, что он отправился спросить согласия Азиз ос-Салтане насчет продолжительности брака, так как через несколько минут он возвратился со словами:

— Так о чем мы говорили? Ах да, насчет срока, конечно, никаких возражений — пусть будет три месяца до развода.

— Но я должен вас предупредить, что у меня денег нет, и расходы…

— Помилуйте, господин Практикан! Вы делаете доброе дело, при чем тут расходы?… Вы обсудите все с Маш-Касемом. Затраты мы полностью берем на себя.

Асадолла-мирза кивнул мне, и мы с ним вышли из подвала. Азиз ос-Салтане и дядюшка слушали, приникнув к оконцу. Асадолла-мирза хотел сказать что-то, но Азиз ос-Салтане знаком велела ему молчать. Внимая разговору Практикана с Маш-Касемом, она ворчала себе под нос:

— Ишь жадина! Бесстыжий, две тысячи туманов хочет…

Асадолла-мирза тихонько сказал:

— Стоит дать, ханум… Дешевле-то едва ли кого-нибудь найдем.

Азиз ос-Салтане не отрывалась от окна. Вдруг она дернулась и сердито прошипела:

— Чтоб его, подлеца — он еще меня чернит! Пусть только уладится это дело с девочкой — я ему покажу «хитрую заразу»! Чтоб ему сдохнуть, плешаку этому!

Немного позже заседание было продолжено в комнате Дустали-хана. Практикан Гиясабади в почтительной позе, опустив голову, сидел на ковре.

Дядюшка Наполеон начал:

— Господин Практикан, я надеюсь, вам известно, что вы вступаете в родство с почтенным и благородным семейством и что вам надо стараться, чтобы в течение означенного времени ваше поведение и поступки не нанесли ущерба нашей чести.

— Я ваш покорный слуга. Разве я посмею что-нибудь не так сделать.

— А как насчет дома? — спросил Асадолла-мирза. Слова его были обращены к дядюшке, и тот ответил:

— Конечно, надобно подумать о доме, где…

— Как же! — воскликнула Азиз ос-Салтане. — Разве я могу отпустить от себя дочку? Господин Практикан должен переехать к нам… Верхние комнаты свободны, я там все приготовлю.