Дядюшка Наполеон - [109]

Азиз ос-Салтане, побагровев, огляделась, подхватила с земли толстый сук и, занеся его над головой Теймур-хана, прошипела:

— А ну-ка поговори еще, поглядим, какие у меня права есть!

— Слышите, господин инспектор, — засмеялся Асадолла-мирза, — ханум желает, чтобы вы еще раз повторили. Ну-ка, покажите вашу учтивость!

— Так-так, отлично!.. Оскорбление должностного лица при исполнении служебных обязанностей… угроза нанесения телесных повреждений представителям закона…

Азиз ос-Салтане принялась колотить инспектора палкой, приговаривая:

— А ну пошел! Иди давай, куда тебе говорят!

— Куда, ханум?…

— Хочу два словечка начальнику твоему сказать.

Инспектор Теймур-хан присмирел:

— Я ведь не возражаю… Если вы сами… Если у вас жалоб нет, мы удалимся… Практикант Гиясабади! Двигай!

Асадолла-мирза опять вмешался:

— Что значит «двигай»? Подождите. Надо все-таки разобраться с часами… Должен же кто-то расследовать это дело.

И он знаком пригласил Азиз ос-Салтане действовать. Та, сунув палку Маш-Касему, приказала:

— Маш-Касем, постереги-ка этого, пока я схожу позвоню.

Через несколько минут из дядюшкиного дома выглянула Лейли:

— Тетя Азиз сказала, чтобы господин инспектор подошел к телефону.

Инспектор, а за ним и дядюшка торопливо направились к дверям. Асадолла-мирза начал дружески расспрашивать Практикана Гиясабади, как тот поживает. А я, как всегда при виде Лейли, позабыл обо всех бедах и неприятностях. Однако это блаженное состояние длилось недолго, так как мысль о Пури, сыне дяди Полковника, который должен был появиться этим вечером, отравила мою радость. И опять на ум мне не приходило ни слова, чтобы начать разговор с Лейли.

Немного погодя инспектор Теймур-хан, а за ним Азиз ос-Салтане и дядюшка опять вышли в сад. Инспектор был мрачен. Он резко сказал:

— Практикант Гиясабади! Ты останешься здесь, продолжишь следствие по делу пропавших у ханум часов! Меня вызывает шеф. Молчать! Обвиняемые в настоящий момент свободны.

— Слушаюсь!

Проходя мимо Асадолла-мирзы, инспектор хрипло прошептал:

— Я ухожу, но мы еще увидимся. В настоящий момент я вынужден удалиться… Очень мне хочется собственными руками вас на виселицу вздернуть!

— Возвращайтесь-ка вы лучше в участок — быстро, немедленно, точно, срочно, — там вам найдут работу.

Едва инспектор вышел, Практикан Гиясабади, напустив на себя такой же важный вид, объявил:

— Ладно, начнем расследование… Где были эти часы, ханум? Отвечайте. Быстро, немедленно, точно, срочно!

— Моменто, господин Практикан, — с улыбкой вступил в разговор Асадолла-мирза, — теперь спешка ни к чему, не выпьете ли чаю? Придет время — пропажа найдется. Я уверен, что ханум сама убрала куда-нибудь часы, а потом забыла. А если все-таки произошла кража, то при вашей проницательности, вы ее быстро раскроете. Ведь сразу видно, что вы человек толковый.

— Помилуйте…

— Да нет, наверняка так! Я в людях разбираюсь. Готов поспорить, что всю эту криминалистику только вы и можете распутать, хотя следствие обычно ведет старший по званию. Вообще и ребенку ясно, что по уму и проницательности вы на голову выше этого инспектора. Достойно сожаления, что командует он.

Практикан Гиясабади, весь покраснев от смущения и удовольствия, пробормотал:

— Вы очень любезны… Конечно, большая разница между человеком, у которого есть покровитель, и тем, у кого его нет.

— Ну, это пустяк, стоит вам только захотеть: у нас множество знакомых, друзей. Есть и министр, и депутат — словечко им шепнем, и все в порядке. Вы нам очень полюбились, да и признательны мы вам за прежнее…

— Ваша милость так добры… Мне прямо неудобно.

— Обидно, что вы с таким незаурядным умом и прочими способностями сидите сложа руки и из врожденного достоинства ничего не предпринимаете для продвижения по службе. Я думал, что вы теперь уж начальник участка. И потом, господин Гиясабади, ваша жена и дети ведь ни в чем не виноваты — зачем же им-то страдать из-за вашего самолюбивого характера?

— Я холостой… То есть у меня была жена, но потом мы разошлись. Сын есть. Конечно, он с матерью остался, ну а деньги я посылаю…

— Замечательно. Ну ладно, Маш-Касем, ты не принесешь чаю господину Гиясабади?

— Сейчас будет сделано! Милости просим, земляк… Пожалуйте в мою комнату, чайку откушать, надо же горло-то промочить…

— А как же расследование насчет часов?…

— Братец, на это еще будет время… Давай пойдем ко мне, выпьем чаю.

Маш-Касем и Практикан Гиясабади, который во время разговора так и не снял с головы шляпы, двинулись к дому. Асадолла-мирза сказал дядюшке:

— Похоже, кое-что начинает получаться.

Дядюшка, ожидая возвращения Шамсали-мирзы, посланного в полицейский участок освобождать чистильщика, старался не удаляться от садовой калитки, Азиз ос-Салтане нервно расхаживала взад-вперед. Общего разговора не получалось. Асадолла-мирза подмигнул мне и тихонько направился к дядюшкиному дому. Я пошел за ним.

— Куда вы, дядя Асадолла?

— Хочу душу успокоить, узнать, как продвинулось дело с женишком. Что он говорит — да или нет.

Комната Маш-Касема была в подвале. Асадолла-мирза, а за ним и я бесшумно, на цыпочках подошли к коридорчику, ведущему туда, и прислушались. Мы услышали голос Маш-Касема, с удивлением и беспокойством говорившего: