Дядюшка Альф - [16]

Конечно же, сержант все еще где‑то храпел. А ты ожидала чего‑то иного? Надеюсь, что нет! Такие люди всегда ленивы, даже когда им надлежит быть особенно ретивыыми — вернее, чаще всего именно в тех случаях, когда им надлежит быть особенно ретивыми.

Итак, я сидел себе, сияя всеми пуговицами — ибо на них я обратил особое внимание — когда пришел комендант. Я вскочил на ноги, вытянулся по струнке — даже спина заскрипела, как дерево на ветру — и отдал честь так, что любой сержант в Имперской Армии залюбовался бы и использовал как пример для глупых, недисциплинированных новобранцев.

— Явился по вашему вызову, герр бригадир! — отрапортовал я.

— Здравствуйте, сержант, — ответил бригадир Энгельгардт прямо и по–мужски, за что его всегда уважали — даже, можно сказать, любили — солдаты во время Великой Войны. Видишь ли, я по–прежнему пытался хорошо о нем думать, хотя он и наступил на горло моей песне несколько дней назад. Он отсалютовал мне четко, по–военному, и затем спросил: — Но в чем, собственно, дело?

Он только что пришел, и еще не успел прочесть донос, который этот глупый и жирный как свинья сержант на меня написал. Мне следовало ковать железо, пока оно было горячо.

— Я полагаю, что выследил этого хорька Дорио, герр бригадир, — сказал я, — и теперь мне нужна помощь фельджандармерии, чтобы его поймать.

— Ну–ну, — сказал он. — Это действительно интересная новость, Ади. Зайди‑ка в мой кабинет и расскажи поподробнее.

— Яволь, герр бригадир! — сказал я. Все в мире было снова хорошо и правильно. Бригадир совсем не продажен — напротив, он такой же порядочный человек чести, каким я его знал на фронте. Как только я изложу ему все несомненные факты, как он сможет не прийти к тому же выводу, к которому пришел я? Он признает мою правоту. Я был уверен в этом.

Вне всякого сомнения, он так бы и поступил, если бы не взглянул на бумаги на своем столе. Пока я стоял по стойке «смирно», он пролистал их — и нашел на самом верху те лживые, клеветнические и идиотские обвинения, которые выдвинул против меня этот идиот–сержант из местной фельджандармерии. Пока он читал эту нелепую фальшивку, его брови поднимались все выше и выше. Он зацыкал зубом, как мать в разговоре с непослушным ребенком.

— Ну–ну, Ади, — сказал он, прочитав наконец весь этот набор инсинуаций — а что еще там могло быть, когда донос был направлен против меня и против самой истины. Бригадир Энгельгардт грустно покачал головой. — Ну–ну, — повторил он. — Я вижу, ты зря времени не терял, не так ли?

— Герр бригадир, я выполнял свой долг, как подобает и надлежит солдату Кайзеррейха, — ответил я упрямо.

— По–твоему, этот долг состоит в том, чтобы обижать своих товарищей без видимой причины? — спросил он, стараясь придать своему голосу суровость.

— Герр бригадир, они отказываются исполнять СВОЙ долг, — ответил я, и рассказ обо всем, что случилось прошлым вечером, сорвался с моих губ. Я не оставил камня на камне от того абсурдного поклепа, который возвел на меня этот мерзавец–фельдфебель, этот волк в овечьей шкуре, этот скрытый враг Германской Империи.

Бригадир Энгельгардт был заметно удивлен моим пылом.

— Ты уверен на сто процентов, — замечает он.

— Уверен абсолютно, — отвечаю я, — как уверен в том, что на небесах меня ждет рай.

— И тем не менее, — говорит он, — доказательства того, в чем ты уверен, у тебя какие‑то хлипкие. Зачем нам отправлять туда столько народа, если все это, скорее всего, кончится ложной тревогой? Ответь‑ка мне на это, будь так любезен.

— Герр бригадир, — говорю я, — зачем же за мной послала лилльская фельджандармерия, если не для того, чтобы решить проблему, которую местные кадры решить не способны? И вот я нашел решение, проблема практически решена, и что же я вижу? Что никто — никто, даже вы, герр бригадир! — не воспринимает меня серьезно. С таким же успехом я мог бы остаться в Мюнхене и навещать мою красивую и очаровательную племянницу. — Вот видишь, моя дорогая, даже на службе монарху я всегда думаю о тебе.

Бригадир Энгельгардт хмурится как школьный учитель, который слышит от тебя неожиданный ответ. Пусть это и правильный ответ — если ты достаточно умен, чтобы придумать ответ, которого учитель не ожидал, то наверняка будешь прав, как в данном случае несомненно прав был я — но ему нужно время, чтобы этот ответ как следует обдумать. Иной учитель может тебя и высечь за то, что ты осмелился думать быстрее и лучше, чем он. Но бригадир Энгельгардт не из таких.

В конце концов, он говорит:

— Но, Ади, разве ты не видишь? Никто же не назвал Дорио по имени. Ты никак не можешь ЗНАТЬ, что он будет у мадам Лии.

— Я знаю, что там будут заниматься подрывной деятельностью, — говорю я. — И если Дорио приехал в город, чтобы распространять свои красные мерзости, что же еще там может быть?

— Да что угодно, — отвечает он. — Лилль не из тех городов, которые любят Германскую Империю. Здесь никогда нас не любили. И никогда не полюбят.

— Это Дорио! — говорю я. Громко. — Это должен быть Дорио! — Я наклоняюсь вперед. Я стучу кулаком по столу. Бумаги подпрыгивают, как и ваза с красной розой.

Бригадир Энгельгардт ловит ее, пока она не перевернулась. Он смотрит на меня на протяжении долгого времени. Потом он говорит: