Двунадесятые праздники и Святая Пасха - [5]
Она – «одушевленная, Божественная трапеза, вместившая животный хлеб» – Христа Господа[57]. Где же, как не в храме Божием, предлежало Богоизбранной Отроковице предначать Свое великое служение тайне воплощения Сына Божия? Где, как не во святилище, могли развиться и утвердиться те высокие качества души, те добрые навыки и благоговейные чувства, которые сделали Ее достойною быть «вместилищем Бога невместимаго»?[58]
В храме Иерусалимском (первом и втором), кроме святилища и внутреннего отделения – Святого святых, было много притворов (например, Соломонов, см.: Ин. 10, 23), дворов и пристроек, где помещались служебные лица (см.: 1 Пар. 9, 27, 23, 28; 2 Пар. 31, 11–12; Иер. 35, 2, 4; 36, 10) и были хранимы богослужебные сосуды и запасы (см.: 3 Цар. 6, 5; 7, 51; 15, 15; 4 Цар. 11, 10). Таким образом, при храме, в многочисленных зданиях его, могли найти себе приют как первенцы мужского и младенцы женского пола, посвящаемые Богу[59], так мужи и жены (вдовы и девы), проводившие воздержную и молитвенную жизнь (см.: Лк. 2, 37). Несмотря на ранний возраст, Пресвятая Дева Мария выказывала явное расположение к такому образу жизни. Ей исполнилось три года, и в эту пору сердце Ее уже пламенело искреннею любовию к Богу. Хотя Она, по выражению церковных песней, «младенчествовала плотию, но была совершенна душею»[60], «трилетствовала телом, но многолетствовала духом»[61]. Святые Богоотцы, видя такое расположение своей благодатной Дщери к святой жизни, решились расстаться с Нею и посвятить годы Ее детства Богу. К торжеству введения Богоотроковицы в храм были собраны все родные и знакомые святых Иоакима и Анны, а также множество юных дев, сверстниц Марии. Кто более матери любит дитя? Но Анна, вдохновленная Духом, по свидетельству Святой Церкви, «Пречистую Приснодеву с веселием приводит в храм Божий, призвавши идти пред Нею отроковицам, свещи носящим, и глаголющи: пойди, чадо, давшему Тя буди возложение и благовонный фимиам, вниди в незаходимая и увеждь тайны, и уготовися быти Иисусово вместилище веселое и красное»[62]. Шествие было величественное во всей своей священной простоте. «Начинайте, девы, – радостно восклицает Святая Церковь, – воспойте песни, руками держаще свещи, чистыя Богородицы предшествие хваляще, ныне грядущия во храм Божий»[63]. «Иоакиме и Анно, веселитеся ныне, во храм приводяще Господень чистую Бога Матерь Христа Всецаря будущую»[64]. Святитель Димитрий Ростовский в уста матери Богоотроковицы влагает следующие трогательные слова к Преблагословенной Марии: «Гряди, Дщерь моя, к Тому, Кто даровал мне Тебя; гряди, кивот освященный, к многомилостивому Владыке; гряди, дверь жизни, к милостивому Подателю благ; гряди, ковчег Слова, в храм Господень; войди в церковь Божию, радость и веселие мира!» И к первосвященнику Захарии: «Прими, Захария, сень чистую; прими, священник Божий, ковчег непорочный; прими, пророк, кадильницу с невещественным углем; прими, праведник, фимиам духовный; прими Дщерь, Богом мне данную; введи и всели Ее на гору святую, в жилище Божием, не испытывая о Ней, но ожидая, что Богу, призвавшему Ее, благоугодно будет совершить с Нею»[65]. Как бы окрыленная благодатью Божиею, Преблагословенная Мария одна, никем не поддерживаемая, скоро взошла на самый верх ступеней храма. «Ангелы Божии, – говорит древний проповедник, – невидимо окружали Ее и служили Ей; хотя они еще и не ведали тогда таинства воплощения, но как слуги Господа, по повелению Его, служили Богоотроковице при восхождении Ее. Они удивлялись Ей, как избранному сосуду добродетелей, носящему знамение чистоты вечной, и видели, что плоть Ее была непричастна нечистоте греховной, а посему, исполняя волю Господню, совершали повеленное им служение»[66].
Захария, объятый духовным восторгом, ввел Ее во храм и не остановился там, где обыкновенно стоял народ, но повел Марию за первую и вторую завесу (Евр. 9, 3), в глубину внутреннего святилища, во Святое святых, куда лишь однажды в год, в день очищения, входил первосвященник с жертвенною кровию (ст. 7). На месте ветхозаветного ковчега является, по выражению Святой Церкви, «одушевленный кивот Божий»[67], «во Святое святых Святая и Непорочная Святым Духом вводится, сущи святейший храм Святаго Бога нашего»[68]. Такое необычное введение Девы во внутреннейшее святилище, как бы вопреки древнему закону, поразило недоумением всех зрителей, удивило самих Ангелов, которые, по выражению церковной песни, «вхождение Пречистыя зряще удивишася: како Дева со славою вниде во Святая святых»[69]. Они прозревали в настоящем событии дело Домостроительства Божия и, видя Святое святых лишенным ковчега завета, проразумевали, что настало время, когда закон сени должен уступить место самой истине (см.: Евр. 9, 1112; 10, 1), посему-то с благоговейным трепетом распростирали крыла свои уже не над ковчегом Ветхого Завета, не существовавшим во втором храме, а над новым одушевленным кивотом воплощающегося Сына Божия. «Писание мимотече, и оскуде закон, якоже сень, и благодати лучи возсияша, в храм Божий вшедшей Тебе, Дево, Мати чистая!»
