Двуллер-2: Коля-Николай - [19]

– Приезжай… – снова сказал он. – Чего тебе там? Отдохнешь у меня.

Ирина к этому времени уже давно махнула рукой на попытки удержать расползающееся в стороны полотно своей жизни. Прежние частые отлучки к Грядкину были, понятно, замечены – та же Ольга не уставала зудеть Александру в уши: мол, ни на какой работе не бывает такого графика! В своем доме Ирина жила как на квартире – с ней никто не разговаривал, Мишка считал ее кругом виноватой, говорил, что это из-за нее папка столько пьет. Душа Ирины онемела, как парализованная нога: ее колют иглой, а она не чувствует. Этим параличом чувств она и спасалась.

– Хорошо, приеду… – ответила она.

Собиралась на виду у всех – а чего уже скрывать? Александр с трудом понимал, чем это занята жена, а вот Мишка смотрел на нее круглыми глазами.

– Ты куда? – спросил он, хотя и не разговаривал с ней уже два дня (Ирина уже и забыла, по какой причине – так часты были эти мишкины на нее обиды).

– Да поеду, отдохну от вас… – ответила Ирина с вызовом.

– Куда это поедешь? – спросил Мишка.

– В деревню, к мамке, к бабке твоей… – ответила Ирина, в последний момент решив все же состорожничать, придумать легенду. Мать была еще жива, хотя уже давно пенсионерила. Жаловалась в письмах, что настали последние времена – деревенские алкоголики ходят у пенсионеров по домам, выпрашивают, вымогают, а то и просто отбирают деньги. От этих коротких воспоминаний Ирине стало и вовсе тошно – помочь матери ей было нечем, а она понимала, что мать помощи ждет.

– Поедешь со мной? – спросила она вдруг Мишку. – Поехали. А то уже лет десять, как у бабки не был.

Мишка брезгливо поморщился.

– Чего бы я в деревне забыл? Коровам хвосты крутить?

«Коровам хвосты крутить» – это было выражение Александра. Не то чтобы он кичился своим городским происхождением, но над ирининой деревней, науськанный матерью и сестрой, давно насмешничал.

– Хвосты крутить… – задумчиво сказала Ирина. «Сама же хотела городской жизни… – подумала она. – Вот и хлебай полной ложкой».

– Зачем ты так говоришь, сынок… – сказала она. – В деревне тоже люди живут.

– Ага! – насмешливо ответил он. – Свинопасы и алкаши.

– А в городе что, алкашей меньше? – спросила она.

Мишка дернулся – Александр во время этого разговора яркой иллюстрацией спал на диване, пуская слюну на подушку. Не найдя, что сказать, Мишка отошел от матери, всем видам показывая: «Да катись ты, куда хочешь»…

Ирина вздохнула. «За что же мне все это? – подумала она. – За что?». Можно было бы подумать, что за измену, но не выходило – жизнь пошла наперекосяк намного раньше, чем она изменила мужу. Так и не решив, она взяла сумку, посмотрела в мишкину спину и вышла из квартиры.

Глава 2

– А ты не сильно-то раздухарился? – вполголоса спросила Ирина Грядкина.

Они сидели в каком-то модном ресторане. По залу сновали официантки в коротких юбках цвета густого красного вина, и в белых фартуках. Грядкин заманил ее попробовать суши. Чтобы не опростоволоситься, он загодя сходил сюда один – на разведку. Но виду не подавал.

Им принесли меню.

– Ого! – сказала Ирина. – С картинками!

Она полистала страницы, почитала подписи под ними.

– Н-да… – протянула она. – Хоть и с картинками, а понятнее не стало.

– А чего тут понимать? – с видом здешнего завсегдатая сказал Грядкин. – Суши – это рис с разной рыбой. Рыба сырая.

– Сырая? – переспросила удивленно Ирина.

– Ну да… – отвечал Грядкин. – Самая модная нынче в нашем городе еда.

– Это кто же такое придумал? – спросила Ирина, с сомнением глядя на картинку в меню.

– Японцы. Это японская кухня… – ответил Грядкин.

– А кусок мяса – это не японская кухня? – спросила Ирина.

– Да ладно тебе… – засмеялся Грядкин. – Это вкусно.

Подошла официантка, они заказали. Настала тишина. Грядкин и Ирина смотрели друг на друга. Грядкин удивил ее – глаза у него сияли, как не сияли уже давно. Он встречал ее на вокзале с букетом цветов, на который оглядывались все вокруг. Комнатка его, правда, была убогая, но Ирину убогостью было не напугать. Умилил ее подарок – Грядкин подарил ей белье, она такого и не видела (давно не ходила не только по дорогим магазинам, а вообще ни по каким, покупала все на базаре). Правда, когда пошла в ванну переодеваться, оказалось, что с размером Грядкин не угадал – трусы были великоваты и топорщились на заднице. «Это за какую же толстуху он меня держит?» – чуть расстроенно подумала Ирина. Но потом решила и на это махнуть рукой – в конце концов, когда ей кто-то делал подарки?

Ночью все было будто в первый раз, так они отвыкли друг от друга. Потом Ирина все никак не могла заснуть – дома она уже давно спала отдельно от Александра, не переносила исходящей от него алкогольной вони. А тут рядом дышал человек. «Когда такое было, уж и не помню… – думала Ирина. – Спит как малое дитя. Зачем я ему? Забыл бы меня уж давно. А если бы забыл?».

Она поняла вдруг, что теперь он ей нужнее, чем она ему, а может, так всегда и было. Все эти годы она ждала его писем, телефонных звонков – они позволяли ей перемогаться, перетерпеть то, что ждало ее дома.

«Но если мне там так плохо, чего же я за это все держусь? – подумала она. – Мишка? Неужто и правда никогда не проснется в нем, что я мать? За что мне это все? Я что – бросила его на вокзале?»