Двухместное купе - [10]
Звучит голос сегодняшнего Ангела:
—...когда мне исполнилось одиннадцать, наш Мастер обратился Наверх с просьбой предоставить мне персональную учебную практику Внизу, на Земле. Причем совершенно адресную: закрепить за мной одного неблагополучного Человека, которого я должен был бы хоть немного ограждать от его бедственных ситуаций, куда он с некоторых пор постоянно влипал. Естественно, в силу моих ученических возможностей.
Заседание Ученого Совета Школы ангелов напоминало немое кино:
С очень недовольными лицами, Всевышний Совет был крайне обеспокоен предложением классного руководителя нашего Ангела!
Все явно выступали против.
Классный руководитель горячо доказывал свою правоту.
Видно было, как в один особо напряженный момент маленький одиннадцатилетний Ангел раскрыл было рот в возмущенном крике и решительно рванулся к столу Совета...
Но мудрый старый педагог одной рукой придержал его за крыло, а другой закрыл рот мальчику Ангелу, чтобы тот, в своем мальчишечьем максимализме, не ляпнул чего-нибудь лишнего!..
Голос нашего Ангела:
— И все-таки разрешение на мою персональную практику было получено! Сработал безупречный авторитет нашего Мастера — бывшего заслуженного Ангела-Хранителя... Мало того, Всевышний Ангельский Ученый Совет сам закрепил меня за одним совершенно конкретным Земным Человеком, с чьей семьей я неразрывно связан и по сей день.
Неожиданно стало темнеть солнечное голубое небо...
...и превращаться в потолок двухместного купе «Красной стрелы»...
Облака, на которых только что стояли маленький Ангел со своим классным руководителем, начали преобразовываться в обычный купейный пол, затянутый синтетическим ковриком...
...а светлая бескрайняя небесная даль, словно в сказке, вдруг стала оборачиваться обычными стенами купе...
...купейной дверью с большим темным зеркалом...
...вагонным окном, задернутым складчатыми шторками...
ШЕСТОЕ КУПЕ ВАГОНА...
... И В.В. оказался сидящим на своем диванчике, облокотившимся на приоконный столик с пустой фаянсовой кружкой, с огрызками двух яблок.
... А взрослый, красивый и могучий Ангел лежал на своем месте и печально смотрел в темный потолок купе остановившимися глазами.
Его лицо освещал один лишь ночничок у изголовья, и В.В. видел, что в голубых глазах Ангела стояла неподдельная грусть от нахлынувших на него воспоминаний.
Со слабой надеждой В.В. вытащил из-под столика пустую бутылку, включил настольную лампу, убедился, что в бутылке не осталось и капли джина, сунул ее обратно под стол.
Спросил с нескрываемым интересом:
— А дальше?.. Что было потом?
конец первой серии
Вторая серия
НОЧЬ. МЧИТСЯ В ПЕТЕРБУРГ «КРАСНАЯ СТРЕЛА»
Пролетает состав мимо спящих полустанков...
...мимо почти не освещенных платформ...
...мимо высоких водокачек, черными силуэтами врезающихся в лунное небо...
Грохочут по рельсам колеса.
Изредка подмигнет зеленый глаз светофора, отразится мгновенным бликом в проносящихся черных вагонных окнах...
...и где-то вдалеке испуганным тенорком вскрикнет встречный товарняк...
А «Красная стрела» вежливо ответит ему своим громким солидным баритоном...
КУПЕ АНГЕЛА И В.В.
... Могучий, красивый Ангел лежал на своем месте, смотрел в темный потолок купе остановившимися глазами.
В.В. со слабой надеждой вытащил из-под столика пустую бутылку из-под джина, включил настольную лампу, убедился, что в бутылке не осталось и капли джина, сунул ее обратно под стол.
Спросил с нескрываемым интересом:
— А дальше?.. Что было потом?
— Вы не очень устали? — очнувшись, вежливо осведомился Ангел.
— У меня сна — ни в одном глазу. И вообще у меня ощущение, что я не просто слушаю вас, а вижу все, что вы мне рассказываете!..
— Так оно и есть, — подтвердил Ангел.
— Я не знаю — поймете ли вы меня, Ангел, это слишком специфично, вряд ли вы когда-нибудь с этим сталкивались... Но у меня создалось стойкое впечатление, будто я сижу в «ленфильмовском» или «мосфильмовском» просмотровом зальчике при монтажной и смотрю еще не озвученный и не смонтированный материал, только без дублей, а я, достаточно опытный сценарист, безумно хочу узнать — что же все-таки было дальше в этой истории! Понимаю: веду себя совершенно непрофессионально, но никак не могу отделаться от вопроса — кто был тот самый «неблагополучный Человек», к которому вас послали на выручку?..
— Видите ли, Владимир Владимирович, если я сразу начну рассказывать вам именно про этого человека — вы не уясните себе всего наворота событий. Ибо это история целой семьи, начавшаяся задолго до моего появления на Земле. Рассказывать же вам всю «семейную историю» этого маленького ленинградского клана — чудовищно утомительно! — сказал Ангел.
— Для вас? — скептически спросил В.В.
— Нет. Для вас, — возразил Ангел.
— Идите вы!.. Я обожаю семейные истории! Мне осточертели наши телевизионные бандиты, братки-депутаты и зоологически завистливая ненависть к олигархам, которых в нашем кинематографе играют самые низкооплачиваемые актеры в мире! С наслаждением бы пересмотрел «Сагу о Форсайтах». Немедленно подавайте свою «семейную историю», Ангел!!!
Ангел отодвинул гофрированную занавеску, посмотрел в оконную черноту ночи и сказал:
Роман В. Кунина «Кыся» написан в оригинальной манере рассказа — исповеди обыкновенного питерского кота, попавшего в вынужденную эмиграцию. Произведение написано динамично, смешно, остро, полно жизненных реалий и характеров.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Перед вами — подлинная КЛАССИКА отечественного «диссидентского юмора». Книга, над которой хохотали — и будут хохотать — миллионы российских читателей, снова и снова не устающих наслаждаться «одиссеей» Иванова и Рабиновича, купивших по дешевке «исторически ценное» антикварное суденышко и отправившихся па нем в «далекую и загадочную» Хайфу. Где она, эта самая Хайфа, и что она вообще такое?! Пожалуй, не важно это не только для Иванова и Рабиновича, но и для нас — покоренных полетом иронического воображения Владимира Кунина!
Война — и дети...Пусть прошедшие огонь и воду беспризорники, пусть уличные озлобленные волчата, но — дети!Или — мальчишки, которые были детьми... пока не попали в школу горноальпийских диверсантов.Здесь из волчат готовят профессиональных убийц. Здесь очень непросто выжить... а выжившие скорее всего погибнут на первом же задании...А если — не погибнут?Это — правда о войне. Правда страшная и шокирующая.Сильная и жесткая книга талантливого автора.
Мудрая, тонкая история о шоферах-дальнобойщиках, мужественных людях, знающих, что такое смертельная опасность и настоящая дружба.
Продолжение полюбившейся читателю истории про кота Мартына.. Итак: вот уже полтора месяца я - мюнхенский КБОМЖ. Как говорится - Кот Без Определенного Места Жительства. Когда-то Шура Плоткин писал статью о наших Петербургских БОМЖах для "Часа пик", мотался по притонам, свалкам, чердакам, подвалам, заброшенным канализационным люкам, пил водку с этими несчастными полуЛюдьми, разговоры с ними разговаривал. А потом, провонявший черт знает чем, приходил домой, ложился в горячую ванну, отмокал, и рассказывал мне разные жуткие истории про этих бедных типов, каждый раз приговаривая: - Нет! Это возможно только у нас! Вот на Западе...
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.