Двухэтажная Япония: Две тысячи дней на Японских островах - [37]

Поражает даже не сам вид бедствующих, опустившихся людей. В столице их можно встретить повсюду — у витрин дорогих универмагов и ресторанов Гиндзы, в лабиринтах подземных переходов «города небоскребов» Синдзюку, в парках и на придорожных скамейках. Там они резко выделяются на фоне вечно торопящихся, озабоченных и аккуратно одетых токийцев. В Санъя же никто никуда не торопится. Здесь не заботятся о своей внешности и одежде. Никому уже не надо доказывать, что тебе лучше или, по крайней мере, не хуже, чем соседу. Жизнь не по правилам — главное правило в Санъя. Его-то и придерживаются постоянно обитающие там 9 тыс. обездоленных.

«Как попадают в Санъя? Существует ли отсюда путь обратно?» Эти вопросы я задал группе людей среднего возраста, сидевших у входа в небольшой буддийский храм и сосредоточенно разглядывавших выставленную на просушку ветхую обувь. Потребовав и получив небольшой гонорар за интервью, отвечать начал явно пользовавшийся наибольшим авторитетом мужчина в куртке строительного рабочего. Тора-сан, Тигр, как почтительно называли его мои собеседники, начал с собственной истории. Будучи студентом одного из частных университетов Токио, он активно участвовал в движении протеста против заключения нового японо-американского «договора безопасности». Во время одной из демонстраций Тигр был арестован и обвинен в нанесении увечья офицеру полиции. Выйдя из тюрьмы, он решил не причинять «бесчестья» семье и начать новую жизнь. Сначала работал в небольшой торговой фирме, но после ее банкротства не смог найти «чистой» работы и пошел на стройку чернорабочим. Перебрался в Санъя, спит в ночлежке, когда есть деньги, или под открытым небом. Выбраться отсюда не надеется. «Мне уже скоро 50, кому я нужен там, где и молодым

нелегко устроиться. Здесь иногда можно получить работу, здесь у меня друзья».

Истории товарищей Тора-сан оказались менее экзотичными и были похожи одна на другую. Земляки, выходцы из северной префектуры Акита, одной из беднейших в Японии. Отправились в Токио искать работу. Неплохо зарабатывали на стройках до «нефтяного шока» (резкого повышения цен на жидкое топливо) 70-х годов. А потом работу находить стало все труднее и труднее. Семьям пришлось вернуться в деревню. Постепенно родственные связи нарушились, и сейчас о них напоминают лишь поздравительные открытки. Уехать из Токио, выбраться из Санъя? Разве что в следующей жизни, да и какая разница, где перебиваться случайным заработком?

Санъя словно магнит притягивает к себе обездоленных не только своими самыми дешевыми в Токио ночлежками. И не только возможностью общения с равными себе. Главная причина — надежда получить хоть какую-то работу. По многолетней традиции «горная долина» служит главным поставщиком поденщиков на самые тяжелые и грязные работы в столице и ее окрестностях. Работы, на которые соглашаются только попавшие в безвыходное положение люди.

Биржа труда Тамахимэ, одна из двух обслуживающих Санъя, каждое утро напоминает осажденную крепость. Ко времени открытия она окружена толпой в несколько сот человек. Кто-то провел перед дверями всю ночь — их свернутые матрасы и картонные подстилки сложены у одной из стен. Другие оставили скарб в ночлежках или под скамейками парков. В 6.45 заветные двери распахиваются. Но сегодня, как и вчера, как уже много дней и месяцев подряд, посчастливилось лишь кучке. Полтора десятка человек с бланками направлений в руках устремляются из общей сутолоки. Даже в лучшие дни, когда погода благоприятствует строительным и дорожным работам, биржи могут помочь лишь нескольким десяткам из примерно 7 тыс. стоящих из года в год на учете безработных.

Правда, у нуждающихся в работе есть еще и другие «помощники». Коротко остриженные молодцы с водруженными на испито-красные лица темными очками стоят небольшими группками в стороне от биржи труда. Это гангстеры. Наряду с организацией и эксплуатацией проституции, торговлей наркотиками, вымогательством одним из источников их доходов стало снабжение дешевыми руками строительных и портовых компаний, нередко связанных с бандами. Гангстеры берут «комиссионные» как с нанимателей, так и с поденщиков. Тора-сан объяснил мне, что он отдает две из шести тысяч заработанных за день иен «сэнсэям» — «наставникам», как предпочитают называть себя гангстеры. Но иного выхода нет. Ведь в переулках Санъя, особенно в зимние месяцы, нередко находят окоченевшие трупы умерших от холода, голода и болезней. Голодные и бездомные готовы работать на любых условиях. И вот уже стайки безработных окружили «наставников». Вот уже начинают отъезжать набитые завербованными микроавтобусы.

Гангстеры наживаются на поденщиках, не только «помогая» им найти работу. Бандиты помоложе обирают пьяных и заснувших на улице. Шулера же очищают карманы «разбогатевших» за столами азартной игры «мацзян», куда их нередко силком притаскивают все те же «наставники». Глубокая ненависть поденщиков к своим грабителям регулярно прорывается наружу. В ноябре

1983 г. токийские газеты писали о «восстании у Моста слез». Тогда был перевернут и сожжен микроавтобус «наставников». 700 поденщиков забрасывали гангстеров и прибывших на место происшествия полицейских бутылками, камнями и горящими хлопушками. В конце декабря