Двуглавый российский орел на Балканах. 1683–1914 - [153]
Французский посол генерал А. Ш. Лефло в испуге умолял Александра о заступничестве. Тот в просимом не отказал, пообещав пресечь «достойные сожаления происки Бисмарка». Глава министерства на Кэ д'Орсе герцог Ш. А. Деказ прислал в Петербург письмо, адресованное Лефло, но предназначенное для прочтения прежде всего Александру II, из которого тот мог понять, что является «верховным правителем мира вселенной», готовым поставить под охрану своей мудрости «успокоение сердец и интересов» и покровительствовать им»[651].
Конечно, не в Вену же было обращаться в связи с разбушевавшимися берлинскими подстрекателями тревог. Горчаков связался с Лондоном на предмет координации с ним своих действий и получил оттуда положительный ответ: видеть Францию под прусским каблуком там не желали. Два правительства обратились к Берлину с настоятельным советом – проявлять осмотрительность и сдержанность, и там поняли – зарвались, пора бить отбой. В апреле 1871 года (мае по новому стилю) государь засобирался на курорт с непременным заездом в германскую столицу и позаботился пригласить с собой Горчакова. Кайзер Вильгельм заявил им, что и в мыслях не имел задирать Францию, что, видимо, соответствовало действительности. Бисмарк свалил всю вину на престарелого фельдмаршала Г. Мольтке, обозвав того молокососом. Но главной жертвой инсинуации стал Горчаков. Переданная тем информация содержала в переводе фразу, звучавшую резко: «Теперь мир обеспечен». Бисмарку она показалась оскорбительной, и в беседе с Александром он, как бы шутя, предложил поставить пьесу и в ней изобразить Горчакова в виде ангела-хранителя мира в белых одеждах. Государь не встал на защиту первого вельможи империи, покуривая и улыбаясь, он как бы шутя заметил, что старости свойственно тщеславие.
Отношения между канцлерами были испорчены навсегда. Бисмарк сделал выводы серьезные и для себя, и для потомков: Россия никогда не станет младшим партнером, никаких отношений, кроме уважительного равноправия, не признает. Значит, следует опираться на Австро-Венгрию и укреплять связывающие с ней узы. Иначе, как он писал кайзеру, – изоляция. Нельзя оставаться в одиночестве против Франции и России, имея рядом брошенную на произвол судьбы Австрию[652].
Близилось к концу второе мирное десятилетие. Усилиями отечественной дипломатии рухнул Парижский мирный договор. Осталась и вышла на первый план задача освобождения балканских народов. Котел их недовольства накалялся. Для достижения цели необходим был народный подъем – фактор непредсказуемый, непланируемый и даже непрогнозируемый, без которого великие свершения в истории человечества не происходят. Ни малейшего сомнения в его необходимости Горчаков не допускал, правда, используя иную терминологию – симпатии, традиции. Без участия в процессе России повстанцы обречены на гибель, их войска – на поражение.
Но спрогнозировать события он не смог. Все – в будущем, более или менее отдаленном, а пока что «несмотря на существующие зародыши распада, зреющие в Турции, в ближайшее время насильственный кризис ей не угрожает» (1874 год)[653].
5 июля 1875 года произошло первое столкновение в Герцеговине. И вспыхнул пожар – Босния, Болгария, Сербия, Черногория, и как венец всего, предвещавший победу и освобождение, – вмешательство России…
Глава IX
В водовороте восточного кризиса 1870-х годов
Кризис грянул неожиданно: хотя его и предвидели, но когда именно он случится, никто сказать не мог. Консулы на местах стратегическими подсчетами не занимались; не мудрствуя лукаво, они рассуждали просто: народ поднялся, потому что так жить нельзя. Буря долго назревала. «Турция сделалась слишком невыносимой, слишком дерзкой и одновременно слишком выродившейся, жестокой и не обладающей необходимой силой. Существование Турции сегодня лишается смысла, по крайней мере в ее провинциях, где население решительным образом возвращается к жизни, где оно слишком соединено с цивилизацией и христианской Европой», – так резюмировал сложившееся положение представитель в Дубровнике (Рагузе) A. C. Ионин. И тем не менее канцлер A. M. Горчаков, как мы писали выше, предсказывал спокойный 1875 год и, следя за прогрессирующей слабостью Порты, начинал даже верить в то, что Османская империя, быть может, развалится без всяких восстаний[654].
На 1875 год пришелся пик финансового кризиса, переживаемого султанатом. За 20 послевоенных лет Высокая Порта заключила 14 займов и обзавелась внешним долгом на астрономическую по тогдашним временам сумму в 5 с лишним миллиардов франков, в семь раз превышавший государственный бюджет страны. Около половины расходов приходилось на выплату процентов по задолженности и ее погашение. Низкие таможенные пошлины приводили к наводнению рынка зарубежными изделиями, местная промышленность жестоко страдала от конкуренции. Железные дороги сооружались иноземными фирмами. Правительство утеряло контроль над финансами. Зайдя в тупик, Порта в октябре 1875 года объявила частичное государственное банкротство, обещая вносить наличными в ближайшие 5 лет лишь половину причитавшихся платежей, но в следующем году не выплатила ничего
История Невского края начинает свой отсчет не с 16 мая 1703 года — времени основания Санкт-Петербурга, — а с глубокой древности, с момента возникновения здесь центров торговли и пути «из варяг в греки». Автор прослеживает влияние исторических событий на судьбу Невского края, перекрестка Европы и Азии, указывает на отражение их в судьбе Петербурга. В основе книги — разработанная автором образовательная программа для средней школы, ее дополняют иллюстрации, карты, методические материалы. Книга адресована педагогам, студентам, школьникам, а также всем интересующимся историей.
В начале 1930-х гг. примерно шесть с половиной тысяч финнов переехали из США и Канады в Советскую Карелию. Республика, где в это время шло активное экономическое и национальное строительство, испытывала острую нехватку рабочей силы, и квалифицированные рабочие и специалисты из Северной Америки оказались чрезвычайно востребованы в различных отраслях промышленности, строительстве, сельском хозяйстве и культуре. Желая помочь делу строительства социализма, иммигранты везли с собой не только знания и навыки, но еще и машины, инструменты, валюту; их вклад в модернизацию экономики и культуры Советской Карелии трудно переоценить.
В книге исследуются отдельные вопросы истории Средневекового государства и права Волжской Болгарии. Государство Волжская Болгария было основано болгарскими племенами в начале VIII в. в Среднем Поволжье и бассейне Камы, включало территории современных Чувашской республики, Татарстана, Башкирии, Удмуртии, Республики Мари Эл, Ульяновской, Нижегородской, Самарской и Саратовской, Пензенской областей, просуществовало более пяти столетий и пало в 1236 году в результате разгрома его полчищами татаро-монголов Батыя. Издание может быть полезно студентам, аспирантам, преподавателям юридических и исторических факультетов, а также всем, интересующимся Средневековой истории России и государства Волжская Болгария. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Первое правовое исследование в отечественной науке, посвященное юридическим аспектам организации и деятельности Парижского Парламента на протяжении всего времени его существования.
Степан Иванович Шешуков известен среди литературоведов и широкого круга читателей книгой «Александр Фадеев», а также выступлениями в центральной периодической печати по вопросам теории и практики литературного процесса. В настоящем исследовании ученый анализирует состояние литературного процесса 20-х – начала 30-х годов. В книге раскрывается литературная борьба, теоретические споры и поиски отдельных литературных групп и течений того времени. В центре внимания автора находится история РАПП.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
На рубеже 1962/1963 гг. СССР на неопределенный срок отложил проекты заключения германского мирного договора и превращения Западного Берлина в «вольный город». Летом 1964 г. советская дипломатия окончательно перешла от идеи «вольного города» к концепции «самостоятельной политической единицы» Западный Берлин. Теперь острие советской политики было направлено не против позиций США, Англии и Франции в Западном Берлине, а против федерального присутствия в этом городе. После прихода к власти в СССР руководства Л. И. Брежнева советская политика в вопросе о Западном Берлине некоторое время оставалась такой же, как и во время «позднего Хрущева».