Двуглавый российский орел на Балканах. 1683–1914 - [138]
Выводы были сделаны и в Петербурге. В отчете МИД за 1861 год говорилось: Россия «не питает ни иллюзий, ни доверия к практической ценности Антанты с императором французов»; «наше согласие с Францией должно основываться на полной взаимности, цепи мы принять не можем». И следовали жалобы на «авантюристические аллюры его (Наполеона. – Авт) политики», «на двойную игру» и «фантазии его окружения»[591].
Еще в 1857 году, после настойчивых просьб со стороны императора Франца Иосифа, смахивавших на домогательство, состоялась его встреча с Александром II. Кайзер выражал желание возобновить дружбу на испытанных охранительных началах, ведь Россию и Австрию разделяет лишь «несчастный» восточный вопрос. Ему ответили, что для Петербурга оный вопрос важнее всех прочих вместе взятых. На том «переговоры» и завершились.
В такой отнюдь не благоприятной обстановке Горчаков приступил к подкопу под постылые для России статьи Парижского трактата. Как это ни странно звучит, но он опирался на некоторые положения того же договора и на февральский 1856 года хатт-и-хумаюн. Быстро обнаружилась близорукость западных миротворцев, пытавшихся поставить на ноги Османскую империю скроенными на европейский лад реформами. На пути их осуществления стояли могучие препоны – традиции мусульманского превосходства над «неверными», заинтересованность в сохранении существовавшей рутины влиятельных сил – пашей, живших за счет управляемых, чиновников, обиравших население, солдатни разных рангов, включая генеральские, грабивших вечно «бунтовавшие» провинции, тучи духовенства, не желавшего отступать от буквы Корана. Мусульманская масса отвергала принцип равноправия с ней прежней райи.
На 1860-1870-е годы приходится виток турецкого реформизма, связанный с движением новых османов. В стране, полагали они, проживает только одна нация, османская, объединяющая людей разной крови, языка, религиозной принадлежности и менталитета[592]. С подобным идеологическим багажом нечего было и думать о контактах с набиравшим силы национальным движением христианских народов. Становиться османами они не желали, иноземному и иноверческому гнету никогда духовно не подчинялись, в их исторической памяти не угасали и звали к борьбе образы прошлого – королевства неманичей у сербов, двух Болгарских царств, Византийской империи у греков, княжения Штефана Великого и Михая Витязя у молдаван и валахов, подвигов Скандербега у албанцев. Османская империя была им не матерью-родиной, а злой мачехой. Века гнета, унижений и кровавых расправ встали непреодолимым барьером между ними и Высокой Портой. Прогресс в Турции мог осуществляться не по общеимперскому шаблону, а только разными путями в мусульманских и христианских областях. Каждый шаг в расширении своих прав православное население использовало для подрыва власти Высокой Порты.
A. M. Горчаков не верил в целебные свойства прописываемых Турции западными державами политических медикаментов. Он понимал, что российские партнеры, сооружая подпорки разваливающейся османской громаде, загоняют историю в тупик: «Восточный вопрос, несмотря на потоки крови, в которые он обошелся Европе, более чем когда-либо далек от решения». Россия никогда не смирится и не подчинится навязанным ей условиям, но пока что не может бросить вызова победителям; задача кабинета – «подготовиться к благоприятному шансу, когда проблема встанет перед Европой в решающей стадии»[593]. А пока надлежит ратовать за всемерное расширение прав христианских народов.
Горчаков был уверен в провале затеянных западными державами реформ: «Оттоманская империя сегодня более слаба и порабощена, чем когда-либо. Реформы, которые должны вывести ее на уровень европейской цивилизации, неохотно предоставленные и принятые с отвращением как турками, так и райей, могут добавить лишь новые элементы распада к тем, что уже изнуряют империю»[594]. Вскоре последовала констатация: торжественно провозглашенные реформы не оправдали возлагавшихся на них надежд, администрация, особенно в отдаленных провинциях, занимается вымогательствами, назревают кровопролитные конфликты
В книге рассматривается вклад ученых советского времени в развитие исторической науки. Автор стремится к восстановлению связи времен. Он полагает, что история историков заслуживает не меньшего внимания, чем история описываемых ими событий. Создавая «историографические портреты» ученых, описывая их жизненный путь, творчество, среду, автор стремится показать позитив – то, что внесла советская историческая наука в мировую историографию, а также роль индивидуального вклада в науку в условиях идеологического давления.
÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷ Фундаментальный труд преподавателя истории Ливерпульского университета — попытка во многом по-новому взглянуть на Европу в войнах начала XIX века. Работа мысли и энтузиазм лучше всего характеризуют творческий метод автора. Перед читателем необычайно оригинальная книга, отвергающая устоявшиеся мнения и разрушающая давно сложившиеся стереотипы о выдающемся военном гении Наполеона. ÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷.
Книга «Покоренный Кавказ» впервые увидела свет в Санкт-Петербурге в 1904 г. Альвин Андреевич Каспари – выходец из Германии, русский издатель и книготорговец. Он издавал журналы «Родина», «Новь», «Всемирная новь», серии книг «Библиотека романов», «Дешевая библиотека русских классиков» и такие научно-популярные труды, как «Всемирная история Каспари». В книгу «Покоренный Кавказ» входит 14 очерков, рассказывающих о природе, народонаселении и истории Кавказа с древних времен до конца XIX века. Главное внимание уделено драматическим событиям Кавказской войны, завершившейся пленением предводителя горцев Шамиля.
Барон Сигизмунд Герберштейн (1486–1566) — выдающийся дипломат на службе императорского дома Габсбургов. Исполняя поручения своих венценосных повелителей, он исколесил всю Европу, встречался с влиятельными и знаменитыми людьми. Среди его собеседников — христианский император Карл V и повелитель правоверных султан Сулейман Великолепный. Герберштейн дважды побывал в Московском государстве, где вел переговоры с великим князем Василием III. Его увлекательная книга «Московия» впервые дала европейцам подробное описание далекой и загадочной страны, ее людей и их нравов.
Первое правовое исследование в отечественной науке, посвященное юридическим аспектам организации и деятельности Парижского Парламента на протяжении всего времени его существования.
Степан Иванович Шешуков известен среди литературоведов и широкого круга читателей книгой «Александр Фадеев», а также выступлениями в центральной периодической печати по вопросам теории и практики литературного процесса. В настоящем исследовании ученый анализирует состояние литературного процесса 20-х – начала 30-х годов. В книге раскрывается литературная борьба, теоретические споры и поиски отдельных литературных групп и течений того времени. В центре внимания автора находится история РАПП.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.