Двуглавый российский орел на Балканах. 1683–1914 - [134]
Но предпосылок, сил и предприимчивости для претворения в жизнь всего замышляемого не хватало. Банковская система, через которую можно было в одночасье установить контроль над экономикой княжеств, в них отсутствовала. Да и воротилы австрийского капитала опасались вкладывать средства в зыбкую балканскую почву, подверженную всем видам социальных, национальных и международных потрясений, их пугала заведомо профранцузская ориентация молдавско-валашской элиты. Вопрос о строительстве железной дороги за рамки разговоров так и не вышел. С другой стороны, оккупанты оставили после себя кое-что полезное: шоссейные дороги связали Яссы и Бухарест с границей и оттуда – с Веной, появились портовые сооружения в Галаце, Джурджу, Олтенице, Турну-Северине.
Крымскую войну румынские унионисты восприняли как ниспосланный свыше шанс добиться желаемого объединения Молдавии и Валахии – «Европа» сплотилась против покровителя местных феодалов, самодержавия. Наполеон III пользовался в их среде репутацией радетеля принципа национальности. На Западе придавали большое значение стратегическому положению Дунайских княжеств – латинского острова в славянском море Юго-Восточной Европы. Г. Лейрд говорил на заседании палаты общин: «Создается впечатление, что Провидение поместило это чуждое племя в гущу славянской расы. Мы упустили золотую возможность обратить эти провинции в барьер на пути российских амбиций»[574]. Луи Наполеон был не прочь допущенную ошибку исправить, а заодно и утвердиться на земле ему не чуждого племени У унионистов головы кружились от открывшихся возможностей. Возникавшие планы сильно отдавали маниловщиной. А. Голеску-Албу предлагал эмигрантам вернуться в княжества и начать там восстание, на нужды которого парижские единомышленники пришлют 20 тысяч винтовок. Если же дипломатия пожертвует румынскими интересами – поднять на борьбу всех турецких христиан, вместе с итальянцами, поляками и венграми обрушиться на Австрию, после разгрома которой двинуться на Россию[575]. Вспышкопускательство отклика не встретило, но унионистам удалось привлечь к румынским проблемам благожелательный интерес европейской общественности.
Некоторым изгнанникам пришлось избавляться от репутации опасных революционеров. Так, братья Думитру и Ион Брэтиану входили в руководимый Д. Мадзини Центральный революционный комитет. Ион в 1853 году опубликовал брошюру «Песнь Румынии», в которой проклинал иноземных тиранов и их местных пособников, призывал «сбросить цепи» и с саблей в руке вернуть утраченную свободу. Парижские власти реагировали быстро и решительно, пылкий свободолюбец оказался за решеткой по обвинению в покушении на Луи Наполеона. В суде эту чепуху доказать не удалось, но бунтаря острастки ради все ж приговорили к трем годам тюрьмы и пятистам франкам штрафа. Влиятельным знакомым удалось убедить судей, что Брэтиану слаб здоровьем и тюремного режима не выдержит, «заключение» он отбывал в клинике доктора Бланша. Отсюда «аттентатор» обратился к тому же Наполеону с призывом разжечь восстание в Дунайских княжествах, Венгрии и Трансильвании, поднять на борьбу итальянцев и поляков. Ответа он не удостоился.
Проза жизни брала свое. Среди унионистов царил разброд, умеренные выступали против авантюр. Оголтелым удалось поднять на мятеж жителей некоторых сел Валахии и грэничар (крестьян, несших попутно пограничную службу). Но двинулись они не против оккупантов-москалей, а на боярские поместья и сожгли три десятка усадеб. Валашская армия жестоко расправилась с бунтовщиками[576].
Попытка учинить масштабную антироссийскую акцию провалилась, что засвидетельствовали и сами унионисты. В обращении, озаглавленном «Националисты из Парижа к националистам Бухареста», говорилось: «Что сделали румыны, чтобы доказать державам, что являются врагами москалей?.. Румыны не пошевельнулись, не подали ни малейшего признака жизни»[577].
Унионисты поскромнели и для придания веса своим притязаниям решили подкрепить словесную пропаганду звоном оружия и сформировать румынский легион для участия в войне на стороне противников России. Идею осуществить не удалось. Высокая Порта отнеслась к предложению резко отрицательно, клятвам унионистов в лояльности в Стамбуле не верили. По словам великого везира Али-паши, достигнув объединения, румыны устремятся к независимости. Венский кабинет считал, что единое румынское государство станет центром притяжения для своих соплеменников, проживавших в Трансильвании и Банате. Лондон и Париж нуждались в штыках на поле боя, а не в созданном в политических целях легионе, немногочисленном и сомнительной боеспособности. Отклика демарши унионистов не встретили и в западных столицах.
Иной была реакция в Париже на раздававшиеся из Бухареста соблазнительные посулы экономического плана: Франция обретет в Румынии «все преимущества колониальной державы без связанных с этим затрат», ее сырье будет питать промышленность Второй империи, Румыния станет ее политическим клиентом. Луи Наполеону предлагали на волне национального движения прочно утвердиться в низовьях Дуная. Грех было не воспользоваться этим
