Двойной оскал - [24]

Да-да, это тот самый инстинкт самосохранения, про который все много и долго рассуждали, изучали его, писали умные статьи, но ни на йоту не приблизились при этом к сути, и по-прежнему считают душевнобольными людей, впавших в кататонию, ступор или аутизм, упорно пытаясь силой вывести их из этих состояний, и даже не предполагая, что видят перед собой ни что иное, как погружение в начало личной временнуй линии. Именно туда, в начало начал, бежит и прячется наше «я», когда больше неоткуда ждать помощи и защиты. Сбежать обратно за ту дверь, через которую вышел в этот огромный, враждебный мир — это ли не самая универсальная защита? Ведь в таком состоянии наше «я» недоступно никому и ничему, ни ангелам ни бесам, ни гипноиндукторам ни магам, и только Отец наш Всемогущий и Всевидящий может решить: вернется ли оно к этой жизни или начнет новую.

Мелькание картин прошлого замедлилось, их стало заметно меньше. Наконец движение полностью прекратилось над одним из разрывов белого поля, и я увидел пухленького румяного малыша, лежащего в кроватке-качалке и тянущего ручонки вверх, ко мне. Тут же возникло непреодолимое желание взять ребенка на руки, хотя я знал, что этого делать нельзя ни в коем случае, иначе произошел бы коллапс личности, а на деле — фрустрация и безумие, когда тонкие тела аннигилируют, а остается лишь телесная оболочка. Но желание было настолько сильным, что спас меня от саморазрушения только голос Ксении:

— Остановись! Дублируй образ.

Легко сказать! Я с трудом заставил себя отвернуться от картины и представил, что наблюдаю со стороны за неким человеком, очень похожим на меня, буквально двойником. Немедленно из белого ничто проступила фигура плотного бородатого парня в стильной «джинсе». Он наклонился над проявившейся рядом с ним детской кроваткой и поднял на руки крепкого малыша в голубой маечке и таких же трусиках. Я почувствовал облегчение: трансакция — расщепление личности на Взрослого и Ребенка с дублированием сознания, — удалась с первого раза! Собственно сама техника трансакции, описанная еще в прошлом веке знаменитым психологом Эриком Берном, была несложной. Сложнее оказалось ее совмещение с техникой погружения по личной временнуй линии, потому что последняя выполняется всегда и только оператором, а трансакция — деяние исключительно самостоятельное.

Парень между тем поставил малыша на ножки, взял за руку и двинулся с ним куда-то в сторону от меня. Я последовал за парой на некотором отдалении и вдруг обнаружил, что никакого белого поля больше нет, а есть дорога из серовато-желтого камня, а вокруг раскинулась холмистая равнина, поросшая высоким разнотравьем и купинами темно-зеленого кустарника. Почему-то сильно запахло ванилью и мятой, и я тут же вспомнил, что это мои любимые запахи с детства. Дорога показалась мне бесконечной, но когда я моргнул, она столь же неожиданно и без предупреждения оборвалась у подножия огромной лестницы, ведущей к уже поистине гигантскому порталу с колоннами из белого и красного камня. Двое стали медленно подниматься по ступеням, причем мне показалось, что ребенок несколько подрос, да и одет он теперь тоже был по-другому: в зеленые короткие штанишки на помочах и желтую рубашку, а на ногах появились белые носочки и красные сандалии. Я двинулся следом за парочкой вверх, к колоннам, и когда добрался туда, обнаружил колоссальный ярко освещенный проем входа в это циклопическое сооружение. Но свет бил не в лицо, а падал потоками откуда-то сверху, открывая вид на широкий коридор, раздваивающийся впереди.

Парень с ребенком уже достигли этого перепутья. Малыш хотел повернуть направо, но взрослый уверенно повел его в левый коридор. Я решил почти догнать их, ибо опасался пропустить что-либо интересное. Теперь я двигался буквально за их спинами, но они, казалось, совершенно не замечали моего присутствия. Что ж, так и должно было быть при настоящем трансакте. В коридоре обнаружилось множество дверей по обеим сторонам. Внешне двери выглядели абсолютно одинаковыми по цвету и размеру, так что запомнить местоположение какой-то конкретной из них было бы проблематично. Мальчик же, по-видимому, вознамерился заглянуть в каждую, и я приготовился к утомительному однообразию зрелища, но просчитался, недооценив назначения дверей. Это оказались входы в миры моих воспоминаний.

За одной дверью открылась поляна на берегу небольшой речки, и я увидел мальчика и девочку лет пяти, тянувшую его в темную воду с белыми пятачками кувшинок на гладкой поверхности. Мальчик явно не умеет плавать, но и не может спасовать перед своей подругой, и поэтому после недолгих колебаний отважно шагает с берега и сразу окунается с головой, выныривает, барахтается, кричит, глядя на смеющуюся подружку, и вдруг обнаруживает, что плывет!..

За другой оказался заснеженный двор между темными и мрачными пятиэтажными домами, детская площадка с игрушечными домиками, горками и качелями и трое подростков, обступивших возле одного из домиков более младшего мальчишку в круглых очках, прижимающего к животу новенькие санки. Один из подростков вырывает у мальчика санки, другой сдергивает с него очки и забрасывает их в сугроб, а третий лениво бьет его по носу. Мальчик невольно закрывает варежками лицо, потом отнимает их и удивленно разглядывает на светлой шерсти темно-красные пятна. Подростки смеются и начинают толкать мальчика, стараясь свалить его с ног. Одному из них это удается. Но мальчик вдруг поднимается и в руке у него оказывается обломок заледеневшего древесного сука, который он, видимо, нашел под снегом. Мальчишка бросается на главного обидчика и бьет того концом палки в живот, будто мечом колет. Подросток сгибается пополам и валится на снег, а мальчик замахивается на другого, отнявшего у него санки. Тот в испуге бросает трофей и пускается наутек. За ним следует и его товарищ, а мальчик отбрасывает палку и протягивает руку лежащему у его ног противнику…