Двойное проникновение (double penetration). или Записки юного негодяя - [4]

Но тут неожиданно вернулся отец, и мне пришлось прервать исследования и сосредоточиться на учебе. Когда я поделился с отцом своими открытиями, он их не одобрил, а упоминание о веществах и курительной смеси просто привело его в ярость. Отец отвел меня в один из притонов, самый низкопробный, где обдолбанные ханыги – грязные, худые, с исколотыми венами – варили омерзительную смесь из таблеток и химреактивов, а потом кололись полученным перветином одним шприцем по кругу. Затем мы пришли в инфекционное отделение, где лежали больные гепатитом, в основном наркоманы. Мерзость их телесного запустения отталкивала и ужасала.

– Теперь ты видишь, какую цену платят те, кто решает получить все и сразу. Жизнь требует, чтобы ее смаковали. Твое тело – это источник наслаждения, и необходимо о нем заботиться, поддерживая его в чистоте и порядке. Те, кто решили разменять жизнь на эмоции, ничем не отличаются от самоубийц, которые кончают с жизнью раз и навсегда, только их смерть отложенная, растянутая. Чем острее нож, тем тоньше куски колбасы, которые он нарезает. А чем тоньше нарезана колбаса, тем она вкуснее. Получай от жизни наслаждение помалу. И поклянись мне никогда не употреблять наркотики. Никакие!

Мне пришлось дать отцу клятву и на время бросить свои занятия, полностью сосредоточившись на учебе.

Через три года я получил диплом и устроился в одну из микроскопических фирм-посредниц интернет-гигантов, разрабатывал софт для какой-то новомодной игры, даже не зная ее названия. Каждая группа решала локальную задачу и результаты пересылала в центр, где их сводили воедино, чтобы избежать воровства. И тут случилось непредвиденное: поздно вечером, когда отец возвращался с работы, его убили. Застрелили прямо во дворе нашего дома, в упор: две пули в сердце и печень, а одна в голову. Милиция даже не пыталась искать киллеров или заказчиков: следователь мне откровенно сказал, что раскрываемость таких дел, если сам киллер не сдастся с повинной, равна нулю, и мне ничего не оставалось делать, как с этим смириться. Да я, в общем-то, и не скорбел особо по поводу своего родителя. И не потому, что был бесчувственным и жестокосердечным: просто отец бы не одобрил мой плач и эти поминки по Финнегану.

Лично я считал, что смерть отца – дело рук бандитов, которых он развел на бабки и подставил, но решил не вдаваться в эту тему. За год по-тихому переоформил все имущество на себя, уволился, так как больше не нуждался в работе, трехкомнатную квартиру сдал в долгосрочную аренду, а сам переселился в однушку на другой конец города, подальше от места гибели отца. Был две тысячи третий год, страна находилась на подъеме, рынок аренды рос как на дрожжах – а я процветал и бездействовал. Вот тут-то меня вновь посетила идея возобновить прерванные исследования: отец умер, и я освободился от обещания не употреблять вещества.

Для начала я разыскал, забив координаты в GPS-навигатор, портал в Александрове. Им оказалась заброшенная кирпичная будка без крыши с круглым проломом в одной из стен. Она стояла на пустыре в окружении сараев и гаражей – ничем не примечательное место, от которого никак нельзя ждать чуда. Внутри росли лопухи и одуванчики, точно такие же, как снаружи, стены покрывала растрескавшаяся цементная штукатурка без всяких следов лингвистического творчества местного населения. Покой и запустение: идеальное место для эксперимента. Прежде чем приступить к нему, пришлось вернуться в Москву и снарядить себя для первого путешествия: скачать из Интернета запись песен касаток во время брачных игр и подыскать кое-какую аппаратуру согласно ранее расшифрованной инструкции.

Я вновь отправился в Александров, чтобы открыть портал, второго сентября. Из дома выехал рано, в семь утра, и уже к полудню добрался до города, проехал Кремль, некогда центр опричнины, выбрался на Балакиревскую улицу и припарковался на обочине, недалеко от нужного места. Вместе с аппаратурой, которая уместилась в одной сумке, перебрался в будку; установил динамики с трех сторон и настроил их на нужную частоту; хорошенько курнул, освободив разум от мыслей; уселся в самом центре меж стен и включил песни китов, позволив природе взять свое – самому моему мозгу настроиться на резонанс Шумана и сдвинуть точку сборки мира. Портал открылся, я исчез.

Трип №1

Холодно. Рядом равномерно гудит работающий движок. Ничего не вижу. Неужели мозг не может реконструировать изображение снаружи, вне тела? Ощупываю себя. Я другой, не совсем человек: длинные мускулистые руки, как у орангутанга, мощное тело, прикрытое броней, наголо бритая голова, на тыльной стороне правой ладони – печать, выпуклая свастика в круге; такая же на лбу, между бровями. На голове по бокам – отростки имплантатов-сенсоров, что-то вроде кошачьих усов.

Часть моей новой личности поглотила меня. Я осознал, кто я и что тут делаю. Я должен уничтожать других, зачистить четвертый кластер. Другие – это порода людей, которые отличаются от Нормы в лучшую сторону, ставят себя выше нее. Часть сенсоров-имплантатов помогает мне ориентироваться в кромешной темноте, а часть – отличать других, я их просто чую. Они лучше меня, но тем хуже для них: я охотник. Я служу Норме, а Норма – часть того, что позволяет Рейху быть и оставаться неизменяемым и непобедимым. Норма – это больше чем религия, это образ жизни каждого арийца, любое отступление от нее губительно для всего мира. А мир устроен очень просто. Порядок превыше всего: во главе Рейха Фюрер – олицетворение Нормы; ему служит партия – каждый член отвечает за чистоту внедрения Нормы в жизнь; инструменты партии – армия и наука: армия защищает, а наука доказывает Норму; народ служит Норме верой и правдой, а охотники ищут тех, кто не соответствует Норме. Все просто. Мир без изъяна, как муравейник или улей. Девиз Рейха – равное общество с равными возможностями: все люди одинаковы