Двойное преступление на линии Мажино - [43]

Капель: совершенный сумасброд. Несчастье семьи. Истории с женщинами, истории с деньгами. Никакой серьезности. Отец, крупный дюнкеркский импортер, сразу выплачивает все до копейки, как только получает его счета, время от времени швыряя их сыну в лицо, но тот не обижается; он обладает даром вновь очаровать свою семью за те сутки, пока длится увольнение. Впрочем, похоже, что он образумился и нашел себя в своей профессии, поглощающей большую часть его кипучей энергии.

— Честное слово, удивленно сказала молодая женщина, — вы, похоже, прямо наслаждаетесь описанием. А ведь для вас речь идет о том, чтобы отправить одного из этих людей на виселицу. Вас не смущают эти…

— Эти фасады, Женевьева? А что Анна Брюшо?

— Монументальное спокойствие и умение владеть собой. Красива. Держится непринужденно. Тихий омут. Но я общалась с ней лишь полчаса и в расчете на будущие встречи проявила сдержанность.

— Что касается Анны, то Веннар в два счета узнал ее историю. Дочь профессора из Бонна, достойного потомка славных жителей с берегов Рейна, которых Гете описал с натуры в «Германе и Доротее»[21].

Помните? Они могли разрыдаться от чувств, слыша, как злые захватчики из французской революционной армии говорят о свободе и равенстве. Их жены трепетали от отваги и молодцеватости этих санкюлотов. Мадам Нусслайн, мать Анны, была в 1918 году респектабельной пожилой дамой; я не знаю, что думала она, но папаша Нусслайн следовал этой традиции. Он был скомпрометирован участием в сепаратистском движении. Был сочтен подозрительным при Веймарской республике[22]. Интернирован в концентрационный лагерь нацистами. Вышел оттуда всего три месяца назад, в очень плохом состоянии. Анна после замужества ни разу не побывала в Германии.

— Ее переписка?

Ардан широким жестом раскинул на столе пачку фотокопий.

— Все эти дни ее письма фотографировал человек Веннара. Ничего подозрительного. Кстати, как и письма наших трех подопечных. Вам известно, что новый начальник почтового подразделения — один из лучших наших… артистов?

— Личная жизнь Анны?

— Проблема. Проблема для вас и для Веннара. Одни сплетни, ничего определенного. Надо покопать. Вот почему я попросил вас ввести моих офицеров в контакт с ней. Веннар убежден, что она обожала Эспинака.

А теперь, дорогая супруга, будем прощаться. Мне пора играть в солдатики и очень постараться убедить наших молодых людей, что я — такой же капитан, как и другие, с которыми им приходилось иметь дело. И чтобы преуспеть в этом, мне прежде всего надо одеться.

Но Женевьева Левель никак не решалась уйти. Она настаивала:

Послушайте, Пьер. Вы знаете, что я не ропщу на свою работу. Вы знаете, сколько страсти я вкладываю в нее. Меня к вам привел не каприз праздной девицы, одинокой и свободной…

Растроганный Ардан подошел к ней. Ни слова не говоря, взял ее за руки. Уже четыре года, как жених Женевьевы Левель, офицер разведслужбы, пропал в ходе выполнения задания в Германии — бесследно, как камень, брошенный в море.

— Я — не покорная жертва и не святая. Я захотела мести. И я отомстила, и не один раз. Понемногу эта профессия захватила меня, она не дала мне прозябать, свернувшись калачиком в кресле в мечтах о том, чему не суждено уже сбыться.

Ардан понимающе кивнул головой.

— Но вот сегодня мне все это опостылело. Я не могу вообразить, что один из этих молодых людей, так похожих на него, так похожих на вас какими-то чертами, которые составляют само существо человека, мог сделать нечто подобное. Эти мальчики — это вы, это он десять лет тому назад, такие же прямые, такие же открытые, разве что с несколько другим темпераментом и чувствительностью. Натравите меня на всех Брюшо на свете, но только не на них.

Ардан начал мерить спальню шагами, заложив руки за спину, нахмурив брови. Наконец он остановился прямо перед девушкой, посмотрел на нее печально, но твердо.

— Женевьева, надо распутать это дело. Надо идти до конца, чего бы это ни стоило.

Вы знаете, какова здесь ставка. Мы истратили миллиарды, чтобы соорудить этот барьер. Это нам удалось. Они разобьют себе нос в лепешку, если атакуют его живой силой. Им придется драться со всем светом, если они захотят обойти его через Бельгию или Швейцарию. Но вы прекрасно знаете, что они от этого не откажутся. Что было бы, если бы им удалось пробить хоть одну брешь в линии Мажино? Один Бог знает это. А при помощи хитрости такую брешь можно проделать. Вот этому мы и должны помешать в нашем секторе.

И нам нельзя поддаваться никакому предрассудку, никакому чувству, никакому нервному срыву — это говорится без малейшего упрека. Если необходимо придать вам веры, снова зарядить вас… знайте же, что мне известен убийца Эспинака. Это как раз один из троих наших друзей.

Женевьева Левель вздрогнула, и ее расширившиеся от ужаса глаза уже не могли оторваться от глаз Ардана.

— Кто?

— Этого я вам не скажу, по крайней мере сейчас. Иначе вы не сможете уже подойти к нему, не изменившись в лице. Вы больше не будете ни на что годны. А ведь я нуждаюсь в вас. И потому не уступлю вашему законному любопытству.

— Вы уверены в этом?

— Уверен.

— С каких пор?

— С… не очень давно. С нашей вчерашней беседы впятером. Я разом был вознагражден и за две недели терпеливой засады, и за то, что у меня хватает терпения читать до конца все бумаги.